Джиллиан
Те странные пути...
1.
По летней улице города, в потоке деловитых прохожих, быстро шла невысокая темноволосая женщина. Из-за встречного ветра отросшая чёлка частенько облепляла лицо, и женщина сердито мотала головой, чтобы волосы не лезли на глаза. Впрочем, это не мешало радостно улыбаться, едва она вспоминала, что же вчера произошло.
А произошло важнейшее и счастливейшее событие в жизни - развод. Наконец-то! Наконец-то - свобода от привязанностей и боли. От вечного ожидания и постоянного разочарования. От собственной слепой любви и снисходительности того, кто её принимал: "Да ладно уж, люби!.." От ссор и выяснения отношений... Хотя где они были - эти отношения?.. Теперь она свободна делать всё, что ей вздумается, и больше никто не сможет упрекать её, что она эгоистична и думает только о себе. Слава Богу, это время наступило! Время, когда она и в самом деле может подумать только о себе!.. Столько лет потрачено впустую...
... Она не подозревала, что навстречу, к углу дома, к которому она подходит, кроме обычного встречного ветра, несётся густая волна, похожая на взбесившееся белое облако. Снова прибавив шагу, женщина завернула - и ахнула, когда её внезапно облепило белой моросью - и слух и зрение перестали повиноваться... А потом её, ошеломлённую, ударили в спину - и она, споткнувшись, упала.
... Очнуться в сыром холоде, лежа в грязи, под ледяным дождём, - это ещё ничего. А вот услышать пока далёкие, но уже пугающие звуки... Ксения со стоном сумела-таки поднять ушибленную руку, с локтя которой немедленно зашлёпала жидкая грязь, а потом перевернуться набок, сесть, охнув при виде джинсов и налипшей грязи на них, оглядеться - и заткнуться, хотя всё тело воет от нудной боли.
Пасмурный день? Ближе к вечеру? Нет, определиться со временем суток не удаётся. Шмыгнув носом и пятясь задом по слякоти, по мокрым до ужаса травам к одному из деревьев, гонимая к нему инстинктивным поиском защиты, а то и убежища, Ксения машинально вытерла с лица морось. Темно... Вокруг громадные деревья, не пускающие солнечный свет под свои густые кроны. Хотя какой, к чертям, свет.... Дождь и правда хлещет. С переменной силой.
Глухота проходила, и до слуха по возрастающей доносились жалобные крики, обрывающиеся на полувзлёте, захлёбывающиеся стоны, победные кровожадные вопли, испуганное лошадиное ржание, металлический грохот и певучий звон, странный треск и тяжёлое, смачное шлёпанье.
Надо бы встать, но Ксения до чёртиков боялась подниматься на ноги и продолжала пятиться сидя - боком, почти на бедре, по вздыбленной грязи к узловатым корням ближайшего дерева, выступающим, словно высокие бордюры. Пятилась, уже понимая, что пришла в себя на грунтовой дороге, разбитой лошадиными копытами. Кажется.
Краем глаза уловила в стороне движение, дёрнулась посмотреть. И сжалась от ужаса: далёкая, но отчётливо видимая между деревьями огромная, нет, скорее - грузная и высоченная, фигура двумя ручищами взметнула перед собой что-то длинное и с каким-то мясницким хеканьем врезала концом этого длинного в землю. За мгновения до удара послышался оборванный затем слабый звук. Подняв-таки голову, Ксения, обмирая, почти в полуобморочном бреду, увидела, как громадина выдирает своё оружие из неподвижного тела, поначалу приподнявшегося над землёй следом за оружием.
Из последних, как показалось, сил она перевалилась через высоченный жёсткий корень, как за небольшую, но всё же преграду для взгляда издалека.
Рухнул ливень. За секунды до него Ксения заметила, что громадина оборачивается в её сторону. Лихорадочно оглянулась. И сердце оборвалось: совсем близко, в нескольких шагах - только руку протяни, неподвижно лежали люди в странной одежде. Много, как показалось, людей. Безвозвратно мёртвые, беспощадно обляпанные кровью, которую сейчас растворяли, сбивая с тел, крупные дождевые струи. Какие-то перевёрнутые телеги с вываленным с них добром, две мёртвые лошади...
Руки, на которые она опиралась - оглядываясь, ослабели. Заскользили, расползаясь по грязи, и женщина едва не упала лицом в землю. Больно укусив губу, Ксения заставила себя прийти в сознание - и снова чуть не свалилась, заслышав шиканье!
Шикали справа.
Ствол дерева немного мешал разглядеть, что там, и женщина заставила себя высунуться дальше, без слёз всхлипывая от страха. Шипящий звук доносился из каких-то развалин, которые то и дело скрывались под ливневыми завесами. До них метров пять-шесть... Откинув со лба прилипшую мокрую чёлку и пока ещё непроизвольно ёжась от холода, Ксения наконец разглядела: между громоздкими каменными руинами, из темноты, ей энергично машут рукой, кажется приглашая спрятаться там же.
В следующее мгновение она снова содрогнулась - уже от близкого хрипа. Обернувшись, чтобы удостовериться: громадина пока ещё не дошёл до неё, - женщина перевернулась на другой бок и подползла к ближайшему телу. Лежавший снова захрипел. Ксения в отчаянии огляделась и, сморщившись от злости и ненависти неизвестно к кому, ухватилась за вытянутую руку незнакомца, а потом и за другую. Пришлось встать, чтобы только сдвинуть тело с места. Согнувшись, чтобы тот громадина её не увидел (слабая надежда, но ведь ливень!), женщина потащила раненого к плитам.
Подняв раз голову, она заметила, что руки в развалинах уже не машут ей приглашающе, а грозят кулаками. Мол, что делаешь, дура?! И сама пропадёшь, и этого погубишь - и меня с собой в могилу заберёшь!..
Упрямо опустила голову, жмурясь от бьющих по лицу дождевых струй. Господи, какой же он тяжёлый!.. А тут ещё туфли, которые то оскальзываются на побитых дождём травах, то чавкают в грязных лужах. Но подставить живого под удар того гада (в последнем сомнений не оставалось - убивает раненых!) Ксения не желала. Она даже удивиться сумела своему "не желаю!". И упрямо везла по размокшей до слякоти земле невероятно тяжёлое хрипящее тело, время от времени морщась и стирая с лица грязь, нанесённую собственными пальцами, когда убирала чёлку.
Всплеск воды. Ксения вздрогнула. Из развалин выскочил, на ходу накидывая капюшон на голову, сутулый невысокий человек в плаще и бросился к ней. Женщина ещё крепче вцепилась в обе руки раненого, предполагая, что Сутулый собирается отодрать её от раненого, чтобы спасти от Палача. Но Сутулый, жёстко отодвинув её, сам схватился за запястья раненого и рывками потащил его в укрытие.
А Ксения обернулась и чуть истерически не засмеялась от ужаса и глупости ситуации: ещё один жив! Только не хрипит, а перевернулся набок, словно чтобы видеть живых, хоть глаза и закрыты, и пальцы в толстой рукавице просто ужасающе шевелятся в натёкшей рядом луже, кипящей пузырями. Она бросилась к нему, мельком отметила, что бок о бок с ним лежит женщина. Уже то ли привыкшая, то ли приспособившаяся к ситуации, когда ужас нарастает неумолимым шквалом, Ксения отчётливо увидела не её странные одежды - это осталось лишь в подсознании, что и вспомнит позже. Нет, сразу она увидела только одно - откинутую голову и стрелу в горле, залитом багровой кровью.
Но некогда, некогда ужасаться! Соберись!..
Попытавшись поднять второго раненого под мышки, Ксения раздражённо стиснула зубы: слишком хорошо о себе, слабачке, думала! Этот тяжелей первого! Да и подмышки соскальзывали: ухватиться не за что - на нём, кажется, железные доспехи. Тогда она сжала кулачки на его странных плечевых доспехах, всунув пальцы в какие-то скобы, и опять волоком, пятясь сама, потащила его к плитам. Рывок назад - взгляд на дождевую завесу, не идёт ли Палач. Рывок назад - взгляд назад же, далеко ли ещё до Сутулого? Тот перетаскивал первого - и тоже рывками. И тоже поглядывал в сторону, где серый ливень пока скрывал идущего сюда Палача. Но до междуплитья Сутулому ближе.
А крики вокруг не прекращались. Правда, сейчас они обретали единую окраску - победного и презрительного звука. Слабые в грохоте ливня, изредка умоляющие крики пропадали один за другим... Меньше стало шлёпанья и глухих ударов.