Слухи, которые распускаются в наших нестройных рядах Скиттер, обычно процентов на сто оказываются правдивыми, что удивительно, ведь близких друзей у Риты нет и, подозреваю, никогда не будет. Как она узнает самые последние сплетни обо всех: начиная со столичных звезд и заканчивая последним санитаром в морге у Люциуса, для всех остается неразрешимой загадкой.
О том, что Локхарта прочат на место главного врача, в клинике говорят уже неделю. Только сам Локхарт, видимо, еще не в курсе, что все знают про его грядущее повышение. Ходит по отделениям, индюк напыщенный, сует свой нос, куда не просят. Ни одного зеркала мимо себя не пропускает. Нет, некоторые странности можно простить любому, если он оказывается, несмотря на эти странности настоящим профессионалом своего дела. Вот только это все не про нашего Гилдероя. Самолюбования там выше крыши, а вот с профессионализмом не повезло.
Я со злостью сломал карандаш и удивленно принялся рассматривать обломки, зажатые в кулаках. Если Альбуса отстранят — я уволюсь. Терпеть не могу, когда мне начинают мешать делать мою работу и указывать, как мне вытаскивать людей с того света. И почему-то больше всего любят это делать те, кто, судя по всему, не имеет ни малейшего понятия о медицине. Так, только не думать об этой шавке. Не нужно портить себе настроение окончательно. Но все же, надо бы зайти в кадры, так ненароком на ее диплом посмотреть, что-то мне подсказывает, что он фальшивый.
Я оглядел комнату, задержав взгляд на стоящем на тумбочке под розеткой чайнике. Значит, работать мне здесь ровно три года один месяц и четырнадцать дней. Именно столько осталось доработать до истечения срока контракта, заключенного с Дамблдором. Ровно столько и не дня больше, если ничего не изменится. Будем надеяться только на то, что пока Гилдерой будет набивать свои карманы деньгами за счет больницы, он не будет ко мне лезть, а там срок подойдет, и я тихонько свалю, прихватив с собой этот чайник, если он, конечно, доживет до сего знаменательного дня. Вот парадокс, в моем отделении самая лучшая проводка и везде стоят безперебойники, так как от этого зависят жизни моих пациентов, но чайники горят с периодичностью раз в полгода. Пожарники нас таким образом проклинают, что ли.
Мои невеселые размышления прервал стук в дверь. Я усмехнулся. Я, наверное, единственный человек, к которому любой, работающий в Хогвартсе, будь то хоть сам главный врач или сотрудники санитарно-эпидемической службы, входят только после стука и разрешения войти.
— Да, — я откинулся на спинку кресла, продолжая сжимать в руках остатки карандаша.
— Северус, — с порога начала стоящая за дверью Рита.
— И тебе здравствуй, — я невесело усмехнулся. Терапевты нечасто посещают наше отделение. Если Скиттер пришла за пять минут до начала смены, то причины всего две: или появились новости, которые просто обязаны поднять мне настроение и заставить после этого веселиться весь мой коллектив, или она в очередной раз нашла мне потенциальную жену.
— Почему тебя не было на собрании?
— Считай, что я только что о нем узнал.
— Всем было выслано письмо, сообщение на пейджер, и я скинула тебе смс на телефон. — Она укоризненно покачала головой. Очень аккуратно покачала, чтобы не нарушить безупречную прическу.
— А ты отрицаешь такую возможность, что я не умею читать? — я пристально смотрел на женщину, к которой не испытывал ничего, кроме какого-то иррационального отвращение. Но то, что она была старше меня, заставляло запихивать свой сарказм куда подальше, и изображать заинтересованность, все-таки мама меня хорошо воспитала, несмотря на то, что думают всякие там.
— Вот ты балагуришь постоянно, а сегодня, между прочим, комиссия приезжала.
— Ты же знаешь, что я никогда не хожу на эти сборища. На мой взгляд, если Локхарту, как начмеду, необходимо знать, что творится у меня в отделении, то он в состоянии оторвать задницу от своего императорского кресла и прийти сюда.
Рита вновь покачала головой и села в свободное кресло напротив меня.
— Сегодня официально объявили о смене руководства. Прими мои поздравления. Причем от всего коллектива. Все прекрасно знают, как ты Гилдероя любишь и ценишь.
— Ну, я был готов к такому. — Три года один месяц и четырнадцать дней. Эта мысль просто начала преследовать меня. Наверно, я заведу себе календарь и буду высчитывать, сколько мне осталось.
— Это не все. — Скиттер хищно улыбнулась и пристально посмотрела мне в глаза.
— Ну, давай, добей меня, — я улыбнулся, хотя, судя по моим же собственным ощущениям, улыбка больше напоминала оскал.