Мирабелла Джевил трудилась в поте лица, чтобы прокормить свою семью – своего любимого сына и пьяницу мужа, но большая половина денег уходила на разнообразные лекарства для Маркела от неведомой целителям болезни. С раннего утра Мира успевала лишь разбудить сына, чтобы он не опоздал на свою работу, а потом отправлялась в гостиницу и возвращалась лишь поздним вечером, но иногда выходило так, что она и вовсе пропадала на несколько дней.
Маркел возненавидел свой театр. Но, не взирая на это, он был готов работать там только ради зрелища: актеры были поистине прекрасны. Юноша часто уходил в мечты, снова представляя свой призрачный облик на сцене, из-за чего допускал ошибки в своей работе и нарывался на наказания. И сегодняшний день ничем не отличался на предыдущих.
Только вот, на этот раз все было гораздо хуже...
За окном был приятный солнечный день, небо было чистым и светлым, и создавалось впечатление, что оно светилось и слепило глаза так же, как и жаркий солнечный диск. Солнце давно уже достигло зенита и начинало постепенно спускаться обратно, навстречу к горизонту. Снаружи теплый мягкий ветер гонял бумажки и мусор по уличным дорогам. Маркел с интересом наблюдал, как сухие листья, подгоняемые ветром, сливаются в романтичном танце с обертками из-под шоколада и неспешно вальсируют между фонарными столбами. Это было намного интереснее, чем собирать листья в одну кучу в постоялом дворе здания театра, которое все еще дымилось после того как юнец опрокинул жаровню с высотки осветителя. Актеры и руководители давно уже разошлись по домам, в театре оставались лишь несколько охранников, которым не было дела до юного Джевила. Маркел стоял посреди двора, облокотившись на грабли, наслаждаясь теплыми солнечными лучами, что мягко касались его бледного лица и приятно согревали тонкие длинные пальцы его рук, а пряди черных, словно вороново крыло волос приятно ласкали его лоб. Засмотревшись на вальсирующие кучки листьев и мусора, ему самому захотелось пуститься в танец.
Маркел опасливо оглянулся по сторонам, желая убедиться в том, что он находится один. В поле его зрения не было ни одного охранника; двор наполняла тишина, ни шагов, ни голосов поблизости, лишь пение птиц и отдаленные звуки уличной суматохи где-то за глухим забором, ограждающим территорию театра. Юноша отстранился от граблей и обратился к ним, как к живому человеку:
— Ну, что ж, моя дорогая. Вот мы и снова вместе. Сколько лет мы уже друг друга знаем?.. Года три, не меньше, — Маркел тихо засмеялся, то ли от того, что три года он наступает на одни и те же грабли, то ли от того, что говорит с ними, — Позволь пригласить тебя на танец. Я знаю, ты не откажешь мне, ведь мы давненько с тобой знакомы.
Уборка листьев стала гораздо занимательнее в тот момент, когда Маркел подошел к своей работе творчески. В танце он кружился с граблями, волочил их за собой, вырисовывая на прибранной земле узоры. Взяв грабли в обе руки, он кружился вокруг своей оси, аккуратно отпуская грабли, делая из них продолжение своей руки и тихо напевал себе под нос мелодию из одного своего любимого мюзикла, как раз ту самую партию, где влюбленные сливаются в танце. Маркел совершил дивный прыжок с оборотом вокруг себя, но зацепился ногой об выступающую корягу и с грохотом приземлился плашмя на голую землю, чудом избежав падения на зубья граблей. Юноша сдавленно простонал и поднялся с земли, отряхнул свою одежду от грязи и засмеялся.
— Видать, не сегодня, — пробормотал Джевил самому себе, — Ну ничего, когда-нибудь у меня получится. То есть, я хотел сказать, у нас. Позволь мне помочь тебе подняться.
Маркел наступил на грабли и, ловко увернувшись от удара черенка по лбу, поймал свое орудие труда рукой.
— Итак, на чем мы остановились, принцесса? — промурлыкал юноша, наклонив грабли к земле, подобно тому как наклоняют даму в чувственном танце, — Ах да, листья.
Юноша оглядел двор и самодовольно ухмыльнулся, героически подперев бок кулаком и поставив грабли рядом с собой, словно могучее копье. В этот момент он был похож на гордого рыцаря, которому посчастливилось сразить дракона. Серебристые глаза Маркела излучали самолюбивое удовлетворение, от того, что всего за несколько часов он прибрал уже половину двора. Для одного человека это была очень большая работа, учитывая то, что он работает один, а руководительница каждый раз платила охранникам, чтобы те разбрасывали листья по двору, и принципиально не нанимала уборщиков, создавая таким образом для Джевила очередное нудное наказание. Разумеется, некоторых стажеров, валяющихся в листьях, которые так старательно собирал Маркел, наказывать не собирались, ибо они, исходя из намерений руководительницы, действовали только ей на благо. Причем, бесплатно.