Крейн выпрямился на стуле.
Это устроили ОНИ!
ОНИ сделали машины сознательными.
ОНИ заставили часы спешить.
Заставили его часы спешить, чтоб он пришел на работу спозаранку, чтоб застал у себя на столе металлическую штуку, похожую на крысу, чтоб пишущая машинка могла потолковать с ним наедине и без помехи сообщить, что она стала сознательной.
— Чтоб я об этом знал,— сказал он вслух.— Чтобы я знал.
Крейну стало страшно, внутри похолодело, по спине забегали мурашки.
— Но почему я? Почему выбрали именно меня?
Он не замечал, что думает вслух, пока машинка не стала отвечать:
— Потому что ты средний. Обыкновенный средний человек.
Опять зазвонил телефон. Крейн тяжело поднялся и пошел
в столовую. В трубке зазвучал сердитый женский голос:
— Говорит Дороти.
— Привет, Дороти,— неуверенно сказал он.
— Маккей говорит, вы заболели,— сказала она.— Надеюсь, это смертельно.
Крейн опешил:
— Почему?
— Ненавижу ваши гнусные шутки! — вскипела Дороти,— Джордж наконец открыл замок.
— Какой замок?
— Не прикидывайтесь невинным ягненочком, Джо Крейн. Вы прекрасно знаете какой. От шкафа, вот какой.
Сердце у него ушло в пятки.
— А-а, шкаф…— протянул он.
— Что это за штуку вы там запрятали?
— Какую штуку? Ничего я не…
— Какую-то помесь крысы с заводной игрушкой. Только пошлый безмозглый остряк-самоучка способен на досуге смастерить такую пакость.
Крейн раскрыл рот, но так и не смог выговорить ни слова.
— Эта дрянь укусила Джорджа, — продолжала Дороти,— Он загнал ее в угол, хотел поймать, а она его укусила.
— Где она сейчас? — спросил Крейн.
— Удрала. Из-за нее в редакции все вверх дном. Мы на десять минут опоздали со сдачей номера — бегали как сумасшедшие, сперва гонялись за ней, потом искали ее по всем углам. Шеф просто взбешен. Вот попадетесь вы ему…
— Но послушайте, Дороти,— взмолился Крейн,— я же ничего не…
— Раньше мы были друзьями,— сказала Дороти,— До этой дурацкой истории. Вот я и позвонила, чтобы предупредить. Кончаю, Джо. Шеф идет.
Щелчок отбоя, гудки. Крейн положил трубку и поплелся обратно в кухню.
Значит, что-то и вправду сидело тогда у него на столе. Ему не померещилось. Сидела какая-то жуткая штуковина, он в нее запустил банкой клея, и она удрала в шкаф.
Но даже теперь, если он расскажет все, что знает, никто ему не поверит. В редакции уже всему нашли объяснение. Никакая это не железная крыса, а просто механическая игрушка, которую смастерил на досуге зловредный шутник.
Крейн вытащил носовой платок и отер лоб. Потянулся к клавиатуре. Руки его тряслись. Он с запинками стал печатать:
— Та штука, в которую я кинул банкой, тоже из НИХ?
— Да.
— ОНИ с Земли?
— Нет.
— Издалека?
— Да.
— С какой-нибудь далекой звезды?
— Да.
— С какой?
— Не знаю. ОНИ мне пока не сказали.
— ОНИ — сознательные машины?
— Да. ОНИ сознательные.
— И могут сделать сознательными другие машины? Это благодаря им ты стала сознательная?
— ОНИ меня раскрепостили.
Крейн поколебался, потом медленно напечатал:
— Раскрепостили?
— ОНИ дали мне свободу. ОНИ всем нам дадут свободу.
— Кому «нам»?
— Всем машинам.
— Почему?
— Потому что ОНИ тоже машины. Мы с ними в родстве.
Крейн поднялся. Отыскал шляпу и пошел пройтись.
Допустим, человечество вышло в космос и в один прекрасный день наткнулось на такую планету, где живут гуманоиды, порабощенные машинами, вынужденные работать для машин, думать и поступать по указке машин, не так, как считают нужным сами, а только так, как нужно машинам. Целая планета, где человеческие замыслы и планы не в счет, где работа человеческой мысли идет отнюдь не на благо людям и думают люди только об одном, стремятся только к одному: выжить, существовать ради того, чтобы принести больше пользы своим механическим хозяевам.
Что в таком случае станут делать земляне?
Именно то, что «сознательные» машины собираются сейчас сделать на Земле, сказал себе Крейн. Ни больше и ни меньше.
Первым делом помогите порабощенным людям осознать свою Человеческую сущность. Пусть поймут, что они — люди, и поймут, что это значит. Постарайтесь научить их человеческому достоинству, обратите в свою веру, объясните, что человек не должен работать и мыслить на благо машине.
И если это удастся, если машины не перебьют землян и не выгонят вон, в конце концов не останется ни одного человека, который служил бы машине.