Если Канелла следил за людьми нормальными, не параноиками, работа его была вовсе несложной. Он садился на хвост и ездил за объектами буквально на расстоянии одной машины, он фотографировал их почти в открытую, записывал их разговоры, не пряча микрофоны, получал необдуманные ответы на продуманные вопросы. Он вытягивал из людей информацию с той же непринужденностью, с какой кумир его детства, футболист Гарольд Бейнс, затягивал шнурки, наблюдая за траекторией неумело подкрученного противником мяча.
Филли заглянул в «Брикстонскую закусочную», чтобы поговорить с официанткой. В ее улыбке все еще угадывалось былое очарование, но годы, а также поредевшие волосы и слегка расползшиеся бедра не давали ей поддерживать имидж красивой стервы, какой она явно была в юности.
— Рикки Вайс? — У официантки вырвался смешок. — Что вам до него?
— А вам не все равно? — отозвался Канелла.
Официантка — ее звали Дебби — рассмеялась:
— И то правда!
— Так вы знаете его?
— Ну конечно. Городок-то у нас маленький. Кстати, из-за таких придурков, как он, мне иногда хочется, чтобы он был побольше.
— Гнусный тип, да?
Официантка пожала плечами.
— Да нет, нормальный.
Филли уже понял, как будет проходить их беседа. Она из тех, кто дает честный ответ, но потом тут же от него отказывается, подбрасывает подсказку и тут же норовит ее отобрать. Но в его распоряжении было достаточно времени, а в кармане достаточно денег на щедрые чаевые, да и посетителей у Дебби было негусто.
— А где он живет, вы знаете?
— В трейлере, — она презрительно усмехнулась. — Зачем вам это знать?
— Может, он приз выиграл.
— Денежный приз? — Она так широко распахнула глаза, что на внутренней стороне очков остались следы от туши.
— Может, и денежный.
— А сколько?
Филли поднял руки — мол, это уж слишком. Официантка рассказала ему, как пройти к трейлеру Рика.
Через пять минут, когда она принесла ему обед, Филли задал ей новый вопрос:
— Не помните, не встречался ли здесь Рикки на днях с парой незнакомцев?
— Как же, помню. Встречался. — Она даже не спросила, какое это имеет отношение к его призу. — С мужчиной и женщиной. Мужчина был судья.
— Судья?
— Ага. Рикки еще называл его «судья такой-то».
— Не в курсе, о чем они говорили?
— Нет. Знаю только, что оставили пятнадцать долларов за три кофе.
— Гм-м.
— А еще: не знаю чем, но они его сильно разозлили. Что-то он кричал, якобы они денег ему обещали и надули. Про обдираловку все разорялся. — Тут она замолчала и посмотрела на Филли так, словно что-то неожиданно поняла. — А-а-а, ясно! — проговорила она и ухмыльнулась.
Филли улыбнулся и кивнул — вообще-то ему было очень любопытно, какое такое объяснение придумала эта официантка. Потом он спросил заговорщическим шепотом:
— Только честно, это лучший кофе в городе?
Официантка отрицательно покачала головой и сказала подчеркнуто громко:
— Нет. Лучший — в «Мессо Эспрессо».
Через час Канелла сидел на низеньком каменном заборчике, рассматривая молоденькие деревца и прочую цветущую растительность, украшавшую двор начальной школы. Эллис Пантини, секретарь из школьной приемной, сидела слева от него вся такая скромная, предусмотрительно натянув на колени красную юбку. Между ними стояли два высоких стакана из «Мессо Эспрессо».
— Да, да. Не то Сиверы, не то Диверы, что-то такое. Оба врачи. Сказали, что планируют переезжать в наш город. — Эллис сделала маленький глоточек кофе, посчитала, что он еще слишком горячий — даже поморщилась — и поставила стакан обратно на кладку. — Уж не знаю, из чего в этом «Мессо Эспрессо» стаканы делают, но кофе вообще не остывает.
— Так вы говорите, они представились как врачи, да?
— Ну да. Что, обманули? Они показались мне довольно милыми, но я все равно заподозрила что-то неладное.
— Что вы говорите! Отчего же?
— Если кто из врачей и захочет иметь здесь практику, так только тот, кто здесь вырос. Люди чаще стараются переехать из Брикстона, а не в него.
— М-м.
— Так кто они, если не врачи?
— Вообще-то они действительно врачи.
— А-а, — протянула Эллис несколько разочарованно.
— Как полагаете, какие у них могли быть дела с Рикки Вайсом?
— С Рикки Вайсом? — Она поджала губы и отклонилась назад, как будто отстраняясь от чего-то очень противного. — От этого всего можно ожидать. У него вечно всякие махинации на уме.
— Ну надо же!
— Да-да. Денег у него, правда, никогда нет. Да и были бы, тут же спустил бы на сумасбродную идею.
— Не знаете, какие у него последние задумки?
Эллис снова пригубила кофе и на сей раз осталась довольна: он наконец-то остыл.
— Я слышала, он затевает что-то, связанное с мульчей.
— С мульчей?
— Ну да. Это такая вроде как подстилка из древесных опилок. Ею землю покрывают, чтобы растения лучше росли. Он знает кого-то на лесном складе и еще кого-то на лесопилке. У самого Рикки есть старый грузовик. В общем, того и гляди станет местным мульчаным магнатом! — объяснила она и рассмеялась.
— Но пока что он продолжает работать на поле для гольфа, так?
— Да-да. Мульчей он в выходные занимается. Поможет вам эта информация?
— Возможно, — отозвался Филли. — В любом случае, очень мило с вашей стороны, что согласились встретиться. Спасибо, что выпили со мной кофе.
— Что вы, не за что. — Эллис поднесла стакан к губам, сделала глоток и облизнулась — Это же «Мессо Эспрессо».
Канелла посмотрел на часы. На последний рейс до Чикаго он явно не успевал.
— Не подскажете, куда здесь стоит сходить?
— Наш городок ничем таким не славится. Разве только тем, что здесь родился Джимми Спирс.
— А кто это?
— Вы не знаете Джимми Спирса? Футболиста? Разве не заметили большой щит на въезде в город?
— Нет, щит не заметил. Но я его вспомнил. Он играл за Северо-западный университет. — Канелле запала в память та игра, когда Спирс сделал бросок на какое-то невообразимое количество ярдов, а он, Канелла, в результате проиграл свою долю в групповой пятидолларовой ставке. — Как он, по-прежнему в национальной лиге?
Эллис кивнула.
— В команде Майами. Нам всем очень жаль, что он последнее время почти не играет. Куда веселей было бы игры по телевизору смотреть. А то у нас некоторые купили спутниковые тарелки и вот теперь каждую неделю наблюдают, как он на боковой линии простаивает.
— А вы уже работали в школе, когда он здесь учился?
— Да, работала. — Эллис слегка подалась вперед и улыбнулась, обнажив желтые от табака зубы и дёсны с коричневыми пятнами.
— Что, хороший был парень?
— Очень хороший, — сказала Эллис. — Он нравился всем учителям. Всем девочкам. Всем мальчикам. Школу оканчивал, так был уже президентом ученического совета, капитаном команды-чемпиона класса «А» и получил кучу призов-ленточек за демонстрацию скота на ярмарках. Им до сих пор все очень гордятся. Разумеется, все, кто чего-то стоит, вырастают и уезжают из города — перебираются в Омаху, или Линкольн, или еще куда-нибудь. А неудачники, вроде Рикки Вайса, застревают здесь на всю жизнь. Вот поэтому-то наш городок так захолустьем и останется. Джимми и Рикки, если не ошибаюсь, были одноклассниками.
— А как же вот эти детишки? — Канелла кивнул в сторону кучки ребят, устроивших себе импровизированный пикник на травке в кругу, образованном разворотом автобуса.
— Они еще совсем маленькие, — отозвалась Эллис. — Это в старших классах они подонками становятся. Все, кроме Джимми.
Канелла бесцельно поездил по городу и, утомившись, остановился и набрал номер Большого Роба.
— Над чем это ты там трудишься? — спросил Большой Роб, после того как приятель рассказал ему, в какую даль уехал.
— Обычное дело. Неверный муж, — ответил Канелла. — Жену интересуют подробности, да только, боюсь, их тут не сыскать. Откровенно говоря, я жутко не люблю такие заказы.
— Это неверных супругов ты не любишь? Филли, это же наш хлеб с маслом!
На это Канелла сказал:
— Робби, я ведь тебя давно зову к себе. Убирайся из города и приезжай на Северное побережье. Знаешь, что мне сейчас больше всего денег приносит? Я называю это операция «нянечка». Серьезно. Восьмиклассники. Девятиклассники. Иногда даже постарше ребятки. А бывает еще и помоложе. По три-четыре штуки за каждого отваливают. Следишь за ними после уроков: вечеринки, баскетбольные матчи, субботние вечера, когда они просто шатаются по Мейн-стрит. Родители хотят знать, не колются ли их чада, не слоняются ли без дела, не связались ли с дурной компанией. Хотят убедиться, что детки не морочат им голову. Господи, Робби, это до того просто! Эти мальчики и девочки и не подозревают, что я за ними слежу, а их родители готовы платить за них куда больше, чем за информацию о неверности супруга или супруги.