Лаоника.
В боях четырежды изменником разбиты,
Мы лишь у этих стен могли искать защиты.
Трифон нас осадил, и, в довершенье бед,
Разнесся слух, что царь покинул этот свет,
Что умер он в плену. Народ, утратя разум,
Противоборствовал царицыным приказам,
И требовали все — пусть в новый вступит брак.
Что было делать ей? Теснит снаружи враг,
Внутри опоры нет. Пришлось душой смириться.
Брат Никанора стал избранником царицы.
Сначала Антиох во всем удачлив был:
Он в яростном бою мятежников разбил
И те, осаду сняв, стремительно бежали —
Теперь уже они за жизнь свою дрожали.
Трифон в сраженье пал, царь выиграл борьбу
И, все завоевав, всем изменил судьбу.
Своим племянникам вернуть престол наследный
Он прежде обещал, но, путь свершив победный,
Как бы забыл о том, и горестная мать
Не смела сыновей на родину призвать.
Семь мирных лет прошло, и, полон духом бранным,
Замыслил Антиох отмщение парфянам
За то, что Никанор погиб у них в плену,
И снова с Парфией он развязал войну.
Сирийские войска вошли в ее пределы,
Подобно молниям, разили насмерть стрелы,
И подвигам царя мы потеряли счет…
Я после доскажу — царевич к нам идет,
Оставлю вас вдвоем.
(Хочет уйти.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Антиох.
Антиох.
Не убегай в испуге:
Вы оба мне нужны для дружеской услуги.
Я потерял покой. Решенья близок срок,
Душа полна надежд, душа полна тревог.
Узнает этот день, сияющий и юный,
Владеть ли мне венцом и вместе — Родогуной,
Изведать ли восторг, в унынье ль прозябать:
О том всей Сирии сегодня скажет мать.
По воле случая, слепой, капризной воле,
Я выиграть могу, лишь брата обездоля,
А мы с начальных лет так дружны и близки,
Что нет блаженства мне во тьме его тоски.
Я больше обрету, решившись на утрату:
Трон искусительный пусть достается брату,
А Родогуна мне. Я буду счастлив с ней,
Всех тронов на земле царевна мне милей,
Величья шаткого ее любовь дороже.
Брат будет царствовать, он старше иль моложе,
И не нарушится вовеки наш покой
Его обидою или моей тоской.
Ступай же, Тимаген, к Селевку с порученьем,
Скажи, что за нее плачу я отлученьем
От права старшинства. Поярче распиши,
Как дивен царский сан, как сладок для души:
Да позабудет брат от радости великой,
Чем он мне жертвует, чтоб стать моим владыкой.
Тимаген уходит.
(Лаонике.)
Царевну разыщи, вступи с ней в разговор,
Зажги участием ее небесный взор,
Скажи, что мне венец, быть может, уготован,
Но взором к ней одной я навсегда прикован;
Пусть за него лилась мужей славнейших кровь,
Его отвергну я в надежде на любовь.
Возвращается Тимаген.
Тимаген.
Твой брат сюда идет, и ты, научен страстью,
Искуснее, чем я, прельстишь Селевка властью.
Антиох.
Немею, трепещу, в глазах мутится свет…
О, как он будет прав, когда мне скажет — «Нет!»
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Селевк.
Селевк.
Могу ли высказать, что душу мне туманит?
Антиох.
Обиден твой вопрос: он нашу дружбу ранит.
Селевк.
Она-то, милый брат, — предмет моих тревог.
В равенстве жили мы — вот в чем ее залог,
Ее прекрасная, надежная опора.
Она нарушится — увы! — и очень скоро:
Один утратит все, другой все обретет,
И заколеблется вернейший наш оплот,
Стыда и зависти не выдержав обузы,
И братской нежности — как знать? — ослабнут узы.
Антиох.
С рождения, Селевк, едины мы во всем;
Я тоже думаю всечасно об одном
И, кажется, нашел целительное средство…
Селевк.