Лаоника.
Так Антиох желал: страну освободив
И троном завладев, он к власти был ревнив.
Клеопатра.
Да, он боялся их, боялся не напрасно,
И этот страх, как нож, вседневно и всечасно
Вонзала я, грозя царевичей призвать,
И удалось мне верх над Антиохом взять.
Я смело шла вперед, он отступал несмело,
Пред волею моей склонялся онемело,
Спасал последнее — свой титул, звук пустой…
Он все еще царил, но под моей пятой!
Всю правду хочешь знать? Без ревности, без спора
Я уступила бы парфянке Никанора,
Когда б, меня презрев и ею увлечен,
Он жил в ее стране, мне предоставив трон.
Пускай бы в брак вступил, забыв о возвращенье, —
Приязнь в моей душе сменила б возмущенье.
Но слепо жаждал он с меня венец совлечь
И двинулся в поход. Тут я взялась за меч,
Готовая на все — на подвиг, на коварство.
Нет беззаконных средств в борьбе за власть и царство!
Да, цену я за них немалую дала:
Сама своей рукой кровь мужа пролила.
И вот все кончено, и мне расстаться надо
С тобой, державный трон, души моей услада.
Но все же поглядим, какой нежданный плод
Моей сопернице победа принесет.
Ей уступлю престол, но рассчитаюсь с нею:
Чем пламенней любовь, тем ненависть грознее.
Я страшно отомщу, и мести близок срок,
И, значит, жребий мой еще не так жесток.
Лаоника.
Как! Ты готовишь месть и тайно строишь ковы
Тобой же избранной царице нашей новой?
Клеопатра.
Как! Трон ей уступлю, чтобы могла она,
Натешив правый гнев, мне отомстить сполна?
Я вижу, что тебе вовек слепой остаться,
Душою низменной над чернью не подняться.
Ты помнишь ли о том, что нехотя народ
Под стягом женщины в сражение идет,
Что мира запросить меня б Трифон заставил,
Когда бы Антиох отряды не возглавил?
Понятно ли теперь, что старшим станет тот,
Кто моего врага своим врагом сочтет?
Чтобы вести войну, мне надобна опора.
Увы, я женщина! Поэтому, коль скоро
Назвать наследника лишь я одна могу,
Счастливым случаем ужель пренебрегу?
Тому из сыновей я царствовать позволю,
Кто, словно верный меч, мою исполнит волю,
Кто ненависть мою возьмет себе в закон
И не с парфянкою, а с ней взойдет на трон.
Лаоника.
Как обманулась я!
Клеопатра.
Пришел конец обману.
Не сострадание, не уваженье к сану
Заставили меня, отсрочив приговор,
Отдать ее тебе под бдительный надзор.
С какой бы радостью соперницу убила!
Но Антиох погиб и войско отступило;
На поле роковом, мою свершая месть,
Так много полегло, что никому не счесть…
Погибла бы и я той страшною порою,
Но знал парфянский царь: сперва с его сестрою
Я щедро разочтусь. Он, чтоб ее спасти,
Решился наконец на мир со мной пойти.
Не нарушать его я поклялась пред всеми,
И обманула всех, и выиграла время,
А время — дивный клад, сокрытый от людей;
С ним я опять сильна… Но вижу сыновей —
Сейчас сама поймешь, какими торжествами
Хочу закончить день, превозносимый вами.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же, Антиох и Селевк.
Клеопатра.
Садитесь, сыновья. Сегодня ввечеру
Трудов и чаяний я урожай сберу,
Увижу наяву свершенье всех стремлений.
Венец, что сберегла средь стольких треволнений,
Сыновнее чело украсит наконец.
Немалых горестей мне стоил сей венец!
Когда Трифон поверг страну в пучину смуты,
Какие я тогда изведала минуты!
Вас к брату моему мне отослать пришлось —
Для блага вашего жила я с вами врозь.
Те годы черные, несчастьями чреваты,
Мне только скорбь несли, несли одни утраты.
Был город осажден, враг покорил страну,
Когда разнесся слух, что у парфян в плену
Скончался ваш отец. Вопила чернь, бунтуя,
Что надобен ей царь. Я, плача, негодуя,
Но зная — мне одной народ не обуздать,
Ему, бесчинному, царя решилась дать.
Ваш дядя Антиох мне стал тогда супругом.
Я думала, что вам он будет верным другом,
Что, падающий трон умело поддержав,
Оплотом станет он законных ваших прав,
Но я и тут была обманута судьбою:
Он, почву твердую почуяв под собою,
Разбив мятежников, победой упоен,
Решил, что сам займет им укрепленный трон,
Что, власть завоевав, он властью насладится,
А кто помянет вас, тому удел — темница.
Освободитель наш, гроза мятежных сил,
Себя захватчиком и деспотом явил.
С собой покончил он, его простить должны мы…
Но горести мои — увы! — неисчислимы.
Священные слова — родитель и супруг —
Они теперь ничто, пустой, ненужный звук.
Кто в этом виноват? Супруг мой, ваш родитель!
Он к теням не ушел в загробную обитель,
Но оказался жив затем лишь Никанор,
Чтоб гибель нам нести, навлечь на нас позор!
Не знаю, был он прав, творил ли преступленье,
И не хочу судить. Темно богов веленье.
Могу сказать одно, не потупляя глаз:
Что мною свершено, то свершено для вас.
Преступна иль права, но я не царской властью
Была ослеплена, а материнской страстью.
К чему мне царский трон? Исток бессчетных слез,
Он только бедствия и треволненья нес.
Зачем могущество измученной и слабой?
У брата кончить дни я возле вас могла бы…
Как! Пусть отец, ярясь, отнимет у сынов
Плоды моих забот, страданий и трудов?
Двенадцать лет жила меж ужасов и мрака,
Чтоб ваш венец надел сын от другого брака?
С такою низостью смириться? Вас предать?
На все, на все пойдет разгневанная мать!
Примите ж, сыновья, от матери с любовью
Трон, что оплачен был — увы! — отцовской кровью.
Кто враг своим сынам, тот, мнилось мне, злодей…
О небо правое, срази меня, убей,
На зло ответив злом, я тоже виновата…
Сынам — венец и трон, а матери — расплата,
По справедливости меня одну казни,
А детям ниспошли безоблачные дни.