Антиох.
Мы знаем, госпожа, давно мы угадали,
Ценой каких забот, и страхов, и печали,
Бессонного труда, бесчисленных потерь
Сперва спасла нам жизнь, даруешь трон теперь.
Мы слушали тебя, и очи увлажнялись,
И благодарностью сердца переполнялись,
Но, чтобы не было пятна вовек на ней,
Развязка страшная пусть сгинет в бездне дней.
Рок подгоняет нас рукой своей железной,
Бороться с ним нельзя и спорить бесполезно…
Пусть губкой будет стерт, завесой будет скрыт
Тот образ сумрачный, что сердце леденит!
Сын, глядя на него, свершает преступленье.
Нам не дано понять небес произволенье,
Но тут уместнее молчать или забыть,
Чем, громко сетуя, ручьями слезы лить.
Мы оба ждем венца — таиться в том нет нужды,
Но нетерпения равно мы оба чужды,
И нынешний удел нам с братом не тяжел.
Купила дорого ты право на престол,
Так украшай его, пока он не прискучит,
Не то раскаянье обоих нас измучит,
Укоры совести начнут когтить сердца:
Вернулись сыновья, чтоб мать лишить венца!
Селевк.
Я с братом, госпожа, от всей души согласен.
Венец властителя заманчив и прекрасен,
Но честолюбие — не главное для нас:
Спокойно будем ждать, перед тобой склонясь.
Цари во здравие. Тебе к лицу всевластье,
А верноподданность — наш долг и наше счастье.
Меж тем наследник твой, тобой руководим,
Искусство управлять изучит до глубин.
Клеопатра.
Бесстрашно предо мной все мысли обнажите:
Вам не венец тяжел, не от него бежите,
Не власть пугает вас, но этот брак мерзит,
Брак с Родогуною. Невыразимый стыд
Сей царственный венец надеть одновременно
И на свое чело и на чело презренной,
Той, что надеялась у вас его отнять.
Вы не хотите честь бесчестьем запятнать!
О, как понятны мне, как близки чувства эти!
Счастливейшая мать! Достойнейшие дети!
Судьбу родителя постигли сыновья:
Оправдан ими он, оправдана и я.
Заставили его идти в поход постылый
Парфянка — чарами, парфянин — ярой силой,
И не во мне, о нет, а в Родогуне суть:
Она моей рукой его пронзила грудь.
Любовный этот пыл, позорный и печальный,
Он стоил вам отца, мне — чистоты начальной.
На все дерзнула я пойти лишь для того,
Чтоб не утратили сыны мои всего.
Убейте же ее, она всему причиной,
И стану вновь тогда и гордой и безвинной.
Как мне хотелось бы самой вонзить кинжал,
Чтоб по рукам моим горячий ток бежал,
Кровавою струей смывая кровь другую…
Но права этого лишить вас не могу я.
Теперь довольно слов. Возмездья час пришел.
Тому, кто месть свершит, достанется престол,
Достанется венец. Равно вы мной любимы,
А старший тот из вас, кто непоколебимо,
Кто радостно сразит противницу мою.
Вы чем-то смущены? Я вас не узнаю!
Что с вами, сыновья? Ее страшитесь брата?
Едва был заключен тот мир, стократ проклятый,
Отряды верные я тайно собрала —
Вы поведете их на славные дела;
Пока сраженьями с армянами он занят,
Свободной от цепей держава наша станет, —
Что ж заставляет вас дрожать, как в страшном сне?
Сочувствие ли к ней? Иль ненависть ко мне?
Хотите, может быть, на ней жениться ныне,
Дабы я сделалась рабой своей рабыни?
Когда-то ради вас брат вашего отца
Был удостоен мной державного венца;
Возьму супруга вновь, добьюсь его покорства…
Попробуйте вступить со мной в единоборство!