Селевк.
Нет, в нежность матери поверить трудно мне:
Ее велением мы в дальней стороне,
Бесправны, как рабы, влачили дни уныло,
И злоба, не любовь, домой нас возвратила!
Искусно поднесла царица свой рассказ,
Но, Антиох, поверь: она не любит нас
И лишь к одной себе полна любви безмерной.
Нет, не поддамся я ни речи лицемерной,
Ни слезному ручью, что из очей бежит:
Не нами, а собой царица дорожит.
Таится ненависть в ее словах умильных,
Объятья нежные убийству равносильны:
Кто хочет быть царем, тот пусть заплатит ей
Бесценной головой возлюбленной своей!
Но тут кончается власть матери над сыном.
Кому взойти на трон, кто станет властелином,
Мы, не спросясь ее, решим с тобой вдвоем.
Невинен этот бунт, нет преступленья в нем.
Мы твердостью своей порыв взнуздаем гневный, —
Вот путь единственный к спасению царевны.
Пойдем же к ней сейчас, едины, как всегда, —
Вот путь единственный, чтоб минула беда.
Высокий замысел любовью мне подсказан,
Но помни, Антиох, он с нашей дружбой связан:
Любви, что на сердце лежит, как тяжкий груз,
Победу принесет лишь братский наш союз.
Антиох.
Ты сомневаешься во мне, я понимаю,
И недоверие смиренно принимаю.
Пойдем. Увидишь сам — той дружбы не пресечь,
Перед которой страсть в ножны влагает меч.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Родогуна, Лаоника.
Родогуна.
Итак, я для нее — как собственное чадо,
И душу ей не жжет ревнивая досада,
И опостылел трон, и дорог мир в стране,
И не грозит ничто царевичам и мне?
Итак, недолжные питаю подозренья,
И все ее дела — защиты честной звенья,
И может слыть она примером доброты?
Как я была права, как заблуждалась ты!
Теперь ты поняла?
Лаоника.
А ты, ты поняла ли,
Как я тебе верна? Не высказать печали,
Не выразить тоски, стеснивших грудь мою.
Да, заблуждалась я, и это признаю,
И, нарушая долг пред госпожой своею,
Ужасный замысел тебе раскрыть я смею.
Родогуна.
Не дожила бы я до завтрашнего дня,
Когда б не твой рассказ. Но, предварив меня,
И дальше помоги. Придумай, посоветуй,
Как выбраться живой мне из ловушки этой,
Сквозь все опасности искусно проведи…
Лаоника.
Советовать тебе? Молю, освободи
Меня от этого! Подумай: разве мало,
Что я от госпожи тебя остерегала?
С тобою здесь Оронт, он разумом богат,
Его послал сюда парфянский царь, твой брат.
На брачных торжествах владыки представитель —
Вот кто советчик твой, твой бдительный хранитель.
Тебе подскажет он спасенья верный путь,
А мне к его речам пристало слух замкнуть.
В любви царевичей прибежища ищи ты:
Ни в ком ты не найдешь надежнее защиты,
И все ж не поручусь, что та, чье сердце лед,
Убийцы тайного к тебе не подошлет.
О небо! Если ей шепнут про нашу встречу,
Смерть подползет к тебе, я головой отвечу…
Не медли же. Прощай! Я больше не могу…
Родогуна.
Иди и знай, что я перед тобой в долгу.
Лаоника уходит.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Родогуна, Оронт.
Родогуна.
Что скажешь мне, Оронт? Смерть нас к стене прижала,
Назначен трон тому, кто лезвие кинжала
В меня вонзит. Как быть? Бежать? Смиренно ждать?
Или сражение ей, вероломной, дать?