- Извините за беспокойство, – девушка говорила не уверенно и смотрела куда-то в пол. – Меня зовут Нилия, меня прислал мастер Литрой. Он сказал, что вам нужно обработать раны и выдать одежду.
Девушка положила стопку свежих вещей на стол и замерла в двери, продолжая смотреть куда угодно, но не на Стриина.
- Да конечно, – актер выпрямился, поставив ноги на пол. – Я в твоем полном распоряжение.
Нилия кивнула и подойдя к кровати села на стул, который остался после главного лекаря. Стриин полностью отдался в руки юной лекарши, он не переживал, что она ему навредит или покалечит, судя по тому, как она ловко разбинтовывала бинты и аккуратно их складывала, именно она всё это время за ним и ухаживала. Когда Нилия сняла последний слой бинтов, актер увидел то, что стало с его телом, и недовольно цыкнул, выругавшись у себя в голове. Два белых рубца были не такие грубые, как могли бы быть, но они пересекали всю грудь, почти до пупка, и были немного шире, чем он помнил.
- Шрамы должны чуть уменьшится, – Стриин поднял глаза, на секунду поймав на себе изучающий взгляд послушницы, которая тут же смущенно отвернулся. – Я нанесу вам мазь, которая должна их уменьшить, но совсем убрать их не получиться.
Желтая мазь немного пощипывала грудь, но как сказала Нилия, это очень хорошо, мазь вступает в реакцию с поврежденной кожей и лечит ее. Закончив нанесение толстого слоя заживляющей мази, послушница так же бережно замотала Стриина в бинты.
- Если вам больше ничего не нужно, – она встала и вновь опустила глаза в пол, – то я пойду. Еду уже подали, когда подниметесь по лестницы и пройдете по коридору, поверните на лево, первая дверь справа – это столовая. Ваша спутница уже ожидает вас там.
- Хорошо, – актер улыбнулся девушке, на что та еще больше залилась краской. – Спасибо за твою заботу.
- Не стоит, – голос девушки задрожал, а на губах появилась глупенькая улыбочка, – это моя обязанность, – после этой фразы она быстрым шагом вылетела за дверь, при этом прихватив с собой испорченное ведро.
Стриин, немного ошарашенный таким поведением послушницы, с пару секунд смотрел на дверь, переваривая произошедшее, и уже после начал одеваться. Одежда, которую выдали служители церкви, была немного мала, но актер и не думал жаловаться, неприлично как-то. Когда Стриин уже собирался выйти из комнаты, глаза сами повернулись к алтарю Хардора и Рэи, трехсекундная пауза, и вот он уже стоит на одном колени, склонив голову и приложив руку к сердцу.
Я служитель церкви крови, ваш я меч и ваш же щит,
Пусть моя мольба о лучшем, мою душу сохранит.
Пусть она достигнет неба, где раскинут сад богов,
Где они одним лишь словом скинут тяготу оков.
Тех оков, что заковали душу смертного раба,
Что склонился перед вами под ударами кнута.
Закончив молитву, Стриин встал, с пару секунд в безмолвии постоял у алтаря, кивнул и вышел за дверь. Как и сказала Нилия выйдя в коридор, актеру ничего не оставалось как идти влево, мимо таких же дверей, как и в его комнату. Пройдя пятнадцать однообразных дверок по каменному коридору, тускло освещаемому факелами, Стриин наконец увидел лестницу, ведущую наверх. Поднявшись по довольно крутой лестнице, актер вышел в еще один коридор, только этот был куда более уютный. Деревянный пол с мягкими паласами, на стенах висят приятные глазу картины, на потолке чаши, распространяющие запах хвои. Левая сторона коридора заканчивалась окошком, под которым была кованая лавка, а правая через десять метров разветвлялась во все стороны. Дойдя до развилки и повернув налево, актер сразу увидел ту дверь, которая ему была нужна. От тех, что были внизу, эта отличалась более тусклым цветом древесины и железной ручкой, вместо бронзовой, к тоже это была еще и сильно обшарпана.
Пройдя внутрь Стриин оказался в просторном каменном зале. Здесь было тепло, два камина в дальней части комнаты горели очень ярко, полы были уложены узорчатой плиткой, шершавые стены были изрисованы религиозными фресками, а под потолком висели просто гигантские люстры небывалой красоты и сложности. Помимо двух каминов, в столовой были и массивные деревянные столы, в количестве десяти штук, к которым приставлены по две толстенные лавки. У самого дальнего столика, что был ближе к каминам, сидел одинокая девушка. Ее карамельные волосы были собраны в красивую прическу, глаза были полны грусти и тревоги, потрескавшиеся губы сжаты в тонкую линию, а нежные кисти забинтованы почти по локоть. Одета Альмина была слегка непривычно, плотное серо-зеленое платье с небольшим вырезом, который был выделен узором, короткие рукава, подол на три пальца ниже колен. На ногах серые чулки и плоские туфли, которые сейчас небрежно свисали с носка.