Мы поднялись тем же берегом реки до «зеленой гостиницы» — ровной травянистой площадки, лежащей у самого подножья переднего ледника Джантуган. Здесь обычно разбивают временный лагерь альпинисты, чтобы из него совершать восхождения на окрестные вершины. Мы тоже поставили там свою палатку и оставались «гостями» в течение двух дней — для акклиматизации наших новичков. Топлива там никакого нет, но на этот раз у нас был с собой бензиновый примус.
С рассветом третьего дня начали подъем на перевал. За один световой день надо было пройти оба ледника, так как ни ночевать на леднике, ни идти по нему в темноте невозможно. По первому леднику шли легко — всю его поверхность, чуть ли не сплошь, покрывают вмерзшие в лед мелкие камешки. Однако подъем оказался довольно крутым, наши женщины не могли идти быстро, так что на перевал мы вышли довольно поздно. Немного отдохнув и перекусив, двинулись вниз по второму леднику. Тут-то мы с Кириллом поняли, чт имели в виду наши консультанты в альплагере и в какую скверную ситуацию мы попали. Этот ледник сверкал совершенно чистым и гладким льдом, сплошь усеянным широкими трещинами. Зимой, очевидно, эти трещины плотно забивает снег, который держится в них до июля. Но сейчас они угрожающе зияли своей изумрудной глубиной. К тому же поверхность ледника имела отвратительный общий профиль: она была (редкий случай) выпуклой. Под перевалом начиналась сравнительно пологим склоном, но примерно от середины ледового поля постепенно переходила в весьма крутой спуск.
Редко какие трещины можно было перешагнуть. Перепрыгивать их нечего было и думать — на гладком льду это смертельно опасно. Оставалось одно — лавировать, обходя каждую трещину. Реальная длина спуска тем самым увеличивалась в несколько раз. А время поджимало! Хоть и вниз, но идти быстро мы не могли: скользко. И вовсе не было уверенности, что мы благополучно выберемся из этого лабиринта. Действительно, после нескольких часов спуска, проведенных в блужданиях между трещинами, мы попали в такое место (небольшая горизонтальная площадка), откуда ни в одном направлении (вбок или вниз) выхода не было. До окаймлявших ледник снизу скал оставалось всего десятка два метров. Но здесь он уже падал круто. Правда, на этом крутом спуске трещин не было. Казалось бы, садись опять на «пятую точку» и скатывайся. Но, увы, скорость, с которой мы в конце спуска налетели бы на скалы, гарантировала переломы всех костей, которые наполняли наши бренные оболочки. Оставался единственный выход — рубить ступени, строить во льду лестницу, ведущую вниз. Попробуйте, уважаемый читатель, вообразить себе, что это за работа! Совсем не то, что делают дворники, скалывая кусочек за кусочком слой льда с тротуара. Здесь надо вгрызаться в толщу сплошного льда, используя не тяжесть массивного лома, а многочисленные и максимально высокие взмахи ледоруба. Причем рубить лед приходится одной рукой ниже того уровня, на котором стоит рубящий. Второй рукой ему надо держаться сначала за руку надежно стоящего на площадке товарища, а потом за уже вырубленную выше ступеньку. Сами ступени должны быть достаточно глубокими, чтобы в них можно было уверенно ставить хотя бы каблук ботинка непривычным к такой эквилибристике женщинам (палкой на гладкий лед не обопрешься). Ступени рубил Кирилл. Мне он подменять его не позволил, опасаясь, что при необходимом для этого дела высоком взмахе ледоруба я не смогу удержать равновесие. Рубка ступеней заняла у него более трех часов, почти без перерывов. Сила и воля нашего командира оказались потрясающими! А что же делали в это время мы, его команда? Перед нами стояла тоже ответственная, хотя и менее трудная задача — не замерзнуть! Причем не замерзнуть в такой степени, чтобы потом при опасном спуске по ступеням уверенно владеть своим телом, особенно его нижними конечностями. Слава Богу, в нашем распоряжении была упомянутая выше маленькая (не более двух квадратных метров), но относительно ровная, продолговатой формы площадка. Выстроившись в шеренгу, мы в течение всех трех часов энергично... шагали на месте. Бедные наши женщины от усталости плакали. Но я был неумолим. «Хотите жить? Шагайте без остановки», — объяснял я им. Когда они переставали понимать смысл слов, я на них кричал и даже ругался нехорошими словами — оскорбленная интеллигентность возвращала им силы. Если и этого оказалось бы мало, я был готов надавать им пощечин. К счастью, до этого не дошло.