Во II веке до н. э. начинается экспансия Рима на Восток. Вначале как будто с самой благой целью. Македонский царь Филипп V и сирийский Антиох III в связи со смертью египетского царя Птоломея Филопатора сговариваются поделить между собой сам Египет, его владения на малоазиатском побережье и островах Эгейского моря, а также Грецию. Афиняне обращаются к римлянам за защитой. Рим всегда считал Афины своей как бы прародиной. Он объявляет войну Македонии. Пока длится эта война, Антиох в 196 году переправляется с войском через Геллеспонт (Дарданеллы) и захватывает один за другим города Фракии (нынешняя Болгария), а затем в 192 году вторгается в Грецию. Годом позже римский консул Глабрион изгоняет сирийцев из Греции и Фракии. Македонская война заканчивается победой римлян. Теперь они намереваются наказать и Антиоха. В 190 году сенат поручает сделать это новоизбранному консулу Луцию Корнелию Сципиону, родному брату Сципиона Африканского. Тот, находившийся некоторое время не у дел, решает выступить в поход вместе с братом в скромном качестве его легата, то есть помощника. Братья с войском проходят через Македонию, благополучно переплывают Геллеспонт и направляются к Сардам — столице Антиоха. Сирийский царь готов без боя отдать римлянам все захваченное им в Европе и любые греческие города на малоазиатском побережье. Луций требует уступить всю Малую Азию и полностью возместить все военные издержки римлян...
Главная надежда царского посольства не в уступках. Антиох понимает, что хотя номинально римским войском командует Луций Сципион, решающее слово принадлежит Публию. И надо же! — счастливый случай. Сын победителя Ганнибала попадает в плен к сирийцам. Посол уполномочен приватно сообщить Публию Сципиону, что царь намерен возвратить ему сына и с ним прислать щедрые дары. Но надеется, что великий римлянин «с пониманием», как мы бы сказали ныне, отнесется к его мирным предложениям. Тит Ливий приводит следующий ответ Публия:
«...Из щедро предложенных мне царских даров приму самый лучший — сына. Царь почувствует ту признательность, которую я испытываю за великий дар, поднесенный мне, но только если он согласен принять частную благодарность за частное благодеяние. Но как государственный муж я ничего от него не приму и не дам ничего. Все, что я мог бы ему сейчас подарить, это добрый совет, ступай и передай ему мои слова: пусть он откажется от войны и соглашается на любые условия мира».
Уязвленный высокомерием римлян, Антиох решает дать им генеральное сражение. К тому же стало известно, что Публий Сципион заболел и не может следовать за войском. Царь все же счел нелишним заручиться благодарностью Публия и отослал к нему сына. На что — по свидетельству Ливия — тот ответил:
«Передайте царю, что я благодарю его, но отплатить пока могу только советом: пусть не выводит войско для битвы, пока не услышит, что я возвратился в лагерь».
По-видимому, он надеется убедить Антиоха согласиться на предложенные римлянами условия мира и тем избежать разгрома его войска. Царь не последовал этому совету. Сражение состоялось. Оно было тяжелым, шло с переменным успехом, но римская подготовка, организация и дисциплина в конце концов решили его исход. Армия царя потерпела сокрушительное поражение. Условия мира, предложенные римлянами, были приняты. Рим прочно укрепился в Азии. Новый командующий принял от Луция остававшееся там войско. Братья Сципионы возвратились на родину.
Во все времена существовали мерзавцы, добивавшиеся популярности тем, что обливали грязью имена, а иной раз даже «обличавшие» преступления людей, ни в чем не повинных, но знаменитых и уже пожилых, сошедших с авансцены общественной жизни. В 187 году, когда Сципиону Африканскому было уже 48 лет (в античные времена это возраст пожилого человека), два народных трибуна привлекают его к суду, обвиняя во взяточничестве, а также в неуважении к званию консула и всего римского государства. Первое обвинение базировалось на том, что царь Антиох вернул ему сына без выкупа. Второе — на том, что для своего брата, консула, он был не легатом, а диктатором, единолично решавшим все вопросы. А жителей Азии старался убедить в том, что ему принадлежит вся власть в Римском государстве.
Одни римляне негодовали и возмущались самим фактом привлечения к суду спасителя Рима. Но другие говорили, что возможность судить даже самых могущественных, как ничто другое, содействует свободе и равенству граждан. В первый день суда огромная толпа провожала Публия на форум. Тит Ливий описывает то, что произошло потом: