Неожиданно шеф вызывает к себе всех ведущих конструкторов. Совещание длится долго. Когда ведущие возвращаются в зал, они выглядят смущенными. Бросаем работу и ждем какой-то весьма важной информации. Мы не ошиблись — информация для нас всех действительно важная. Шефа вызывали в Наркомат. Кому-то из высокопоставленных чинов Управления, курирующего наш НИИ, необходимо (наверное, для доклада еще выше), чтобы на этот раз срок сдачи проекта был выдержан точно, без малейшей отсрочки. Если мы сумеем уложиться в этот срок, все сотрудники КБ, от ведущих до копировщиц, будут премированы двухмесячным окладом. Если опоздаем хоть на один день — ничего!
Шеф предложил ведущим обсудить положение дел с узлами и самим решить, кто из них будет делать сборочный чертеж, так, чтобы суметь уложиться в тот срок, который реально окажется в его распоряжении до утра 1 июля. Счет, очевидно, пойдет на часы...
Ведущие конструкторы совещались открыто, в присутствии всего КБ — дело ведь касалось всех! И все слушали молча, с напряженным вниманием. Вопрос о крайнем сроке окончания чертежей узлов решили быстро. После докладов каждого из ведущих пришли к заключению, что при максимальном напряжении сил все узлы будут готовы к вечеру 27 июня. Это означает, что на сборочный чертеж трубы останется трое суток — 72 часа. На «фенамине» — препарате, которым во время войны пользовались в штабах, человек может проработать трое суток без сна. Если, конечно, он достаточно сильный, предпочтительно молодой.
Вел совещание Владимир Иванович Богачев — наиболее опытный, всеми уважаемый, но... не очень молодой ведущий конструктор.
— Итак, кто готов взяться за конечную сборку? — спрашивает Владимир Иванович. Молчание. Большинство из нас, рядовых конструкторов, смотрит на Васю Филиппова. Он самый молодой из ведущих, но уже с десятилетним стажем и безусловно талантлив. Но в этой работе не столько важен талант, сколько внимание. А главное — скорость работы. Пожалуй, еще и красота чертежа. В выборе соотношения толщин линий и четкой прописи мельчайших деталей есть своя эстетика. Заметив всеобщее внимание, Вася говорит:
— Не берусь! Не успею, начну нервничать, могу ошибиться в проверке совместимости узлов. Владимир Иванович, кроме Вас, эта работа никому не по плечу.
— Я тщательно обдумал это дело, — отвечает Владимир Иванович, — лет десять тому назад согласился бы. Но теперь, чувствую, постарел. Трое суток без сна мне не вытянуть. Послушайте, что я скажу, только не торопитесь возражать. Быстрее всех у нас в КБ работает Лева, и почерк у него безукоризненный. Опыта, конечно, маловато, но это можно восполнить вниманием, которого должно хватить на все 72 часа. Он молод, думаю, что выдержит. Давайте рискнем!
Снова молчание. Я поражен, польщен, и, вместе с тем, меня охватывает страх. Такая ответственность перед всем коллективом! Вспоминаю, как еще в Институте на первом курсе завоевывал признание обоих грозных братьев Бузниковых... Сделать чертеж, наверное, успею, но контроль совместимости узлов? Что если пропущу какую-нибудь неувязку? Молчу... Один за другим в течение нескольких минут все ведущие говорят: «согласен». Владимир Иванович обращается ко мне:
— Ну как, Лева, берешься?
Мне хочется поделиться своими сомнениями и страхом, но понимаю, что это неуместно. Нечего напрашиваться на комплименты.
— Берусь, — отвечаю я.
— Ну и прекрасно, — это опять Владимир Иванович. — Фенамин обещал добыть шеф. Девочки, живущие рядом, в Лихоборах, обеспечат регулярное трехразовое горячее питание. К вечеру 27-го все сборки узлов должны быть вывешены в порядке их чередования в трубе на кульманах, поставленных в ряд у левой стены. У правой — поставить восемь кульманов и на них приколоть ленту из десяти аккуратно склеенных листов ватмана. Поручим это Джону. Сегодня у нас двадцать пятое. Ты, Лева, отдыхай два дня, отсыпайся и приезжай в КБ двадцать седьмого к восьми вечера. А дальше — помогай тебе Бог! Во время его работы, — обращается он ко всем, — никто в зал не заходит. Но разработчики узлов все три дня с утра до позднего вечера должны быть поблизости на случай, если у Левы возникнут вопросы по их узлам. Договорились? Кто-нибудь против? Таких нет. Все смотрят на меня приветливо, с надеждой. Эксцентричный Джон хлопает по плечу и говорит:
— Он справится! Гигант, хотя и молод.
Джон (он, кстати, вовсе не американец) всего на три года старше меня, но в КБ работает уже лет пять. Совещание закончено. Растерянно освобождаю от старого чертежа свой кульман, убираю в стол блокнот и прочие бумаги, собираюсь уходить. Девушки-копировщицы, посовещавшись, окружают меня и спрашивают, что мне готовить на завтрак, обед и ужин. Я говорю, что все равно — на их усмотрение. Только обязательно крепкий кофе. Утром и вечером. В смятении покидаю Институт.