— Молодец, Бантик, — похвалил Прохор. — Сегодня ночные, давайте еще разок посмотрим.
— Это можно, — не возражал Данила. — Но гарантирую, товарищ лейтенант, комар носа не подточит.
— У Кленова как? — спросил Прохор.
— Егор тоже не подведет. Весь день обхаживал самолет, как молодку.
— А если без шуток, товарищ Бантик? — Прохор нахмурился.
— Докладываю, товарищ лейтенант. У нас с рядовым Кленовым взаимодействие и полный ажур.
В разговор вмешался Кленов:
— Не беспокойтесь, товарищ лейтенант. У меня все в порядке. Можно заводить.
Новиков и Тарасов еще раз внимательно осмотрели самолеты, остались довольны.
— Ну, а Пилюцкого за бока возьмите, — как бы между прочим сказал Новиков.
— Хорошо, товарищ лейтенант. Мы растрясем «бачок» у Яши.
— Вот это по-нашему, а то носы повесили. — Прохор полез в кабину самолета.
— Мы хвост пистолетом держим, — ответил Бантик. — Не так ли, Жора?
— Стараемся. — Кленов легонько толкнул Бантика в бок.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Прохор явился на вокзал рано. Его командировали в город: в эскадрилье переоборудовали комнату политпросветработы, нужно было купить краски и кумач.
Новиков выполнил задание, побродил немного по городу и пошел на вокзал, чтобы пообедать.
Решил зайти в ресторан, там удобнее. Прошел коридор, остановился, прочитал вывеску: «Митропа», подумал, что означает это слово. Догадался: «Средняя Европа» — так называют в Европе рестораны, принадлежащие железнодорожным кампаниям. Когда он ехал сюда служить, заходил в вагон-ресторан обедать. Там впервые и познакомился с этим словом. Оно было написано на высоких, с ручками супницах, на чашках и тарелках, на картонных кружочках, которые подкладывают под бутылки с пивом и стаканы.
Прохор шагнул к двери и вспомнил: немецкие рестораны посещать не разрешается. Пошел назад. Увидел зал. Через открытую дверь заметил: сидят наши офицеры, обедают. «Значит, тут можно», — подумал Прохор и вошел в зал, маленький, неуютный, с характерным для вокзалов запахом. В зале было несколько человек, очевидно командированных. Все ели сосиски, сдобренные горчицей.
«Неужели ничего больше нет?» — подумал Прохор, занимая свободное место. Взял меню на немецком и русском языках, пробежал глазами. Свиной шницель, пожалуй, самая любимая после сосисок еда немцев. Прохор заказал. Пока ждал, окинул взглядом потолок, стены, обедающих: знакомых не было, — значит, под шницель можно выпить бутылку пива с двумя рогастыми козлами на этикетке. И называется это пиво «бок-бир», наверное, из-за этих козлов, что, сойдясь на тропинке, нацелили свои крутые рога друг на друга и вот-вот стукнутся ими так, что посыплются искры из глаз.
Прохор подозвал официантку, заказал пиво. Официантка улыбнулась, нырнула за перегородку, принесла бутылку сельтерской воды.
— Пожалуйста.
— Я просил пиво, бир, — сказал Прохор. — Ферштейн? Понятно? Айн фляше бир. Одну бутылочку пива.
Официантка улыбнулась вновь, обнажив свои белые зубы.
— Я вас очень хорошо понимаю, — сказала она по-русски. — Пиво ферботен, герр лейтенант, не разрешают. Хотите «браузе лимонаду?
— Надоел он этот «браузе». Слава богу, пичкают каждый день в столовой.
Официантка улыбнулась и скрылась за перегородкой.
Офицеры, сидевшие в зале, рассмеялись. Пехотный старшина-сверхсрочник, полненький, губастый, посасывая маленькую трубочку с головой Мефистофеля, сказал:
— Пей, лейтенант, «Бурковку», выпьешь дюжину — захмелеешь, даже пойдешь плясать!
— Бросьте трепаться, — огрызнулся Новиков, принимаясь за шницель. — «Бурковку» какую-то выдумали!
— Вот чудак, — не унимался старшина, — всюду так величают сельтерскую-то: «Бурковка» и «Бурковка». Отстает, авиация, от событий — высоко, значит, летает.
— А почему ее так назвали? — спросил Прохор, разрезая шницель.
Старшина посмотрел, ушла ли официантка, посопел трубочкой с Мефистофелем, тихонько сказал:
— В честь полковника Буркова окрестили. Знаешь такого? Хи-хи!
Старшина был явно навеселе. Глаза его блестели, он то и дело поправлял висевший сбоку фотоаппарат, посасывая трубочку.
— У нас ее только так и величают, сельтерскую-то, — повторил он знакомую Прохору фразу. — Но есть «Бурковка» номер два», лейтенант. Хочешь попробовать? Хи-хи! — Старшина, вынув изо рта трубочку с Мефистофелем, крикнул: — Хелло, Галочка! Принесите, майн херц, мою сельтервассер, понимаете, мою. — Старшина сунул трубочку в рот, посопел ею, продолжал: — «Бурковка» номер два» хорошая штука, лейтенант. Выпьешь, аж в пот бросает. Будешь вставать, а тебя того... и поведет в сторону. Хи-хи!