Курт одним прыжком оказался на носу лодки, склонился над бортом, насторожился, вытянув вперед руки.
— Болтун, — прошипел он, глядя в мутную воду.
Кока вдруг появился у самого носа лодки, и Курт схватил его за волосы. Реденькие, в тине, они выскользнули из рук. Курт понял, что надо брать Коку обеими руками за шею, потянулся к нему, но лодка накренилась, и Ромахер нырнул вслед за Кокой.
— Помогите, помогите! — истошно закричала Марта. Кудлатые пудели засуетились, заскулили. Бегая по лодке, они натыкались друг на друга, сбивая с ног, вскакивали и, словно ошалелые, вновь метались по суденышку.
Курт вынырнул такой же, как и Кока, грязный — в иле, ряске, увешанный плетями кувшинок. Отфыркавшись, он нырнул вновь, открыл в воде глаза, нащупал Коку, пинком ударил его в грудь, повернул на спину, подхватил под мышки.
— Спасите! Спа-а-аси-ите! — вновь закричала Марта, заметив приближающуюся лодку. Русский офицер, упираясь в дно шестом, спешил на тревожный зов.
— Спасите, камрад! — замахала Марта руками, когда лодки сошлись бортами.
— Держи! — крикнул офицер и бросил Курту шест. — А вы подгоняйте лодку, — скомандовал он Марте на немецком языке. — Берите весло!
Курт ухватился за шест, передохнул.
— Весло, быстрее!
Искусно лавируя, русский стал подгонять лодку к Курту.
Однако попав в заросли, лодка вела себя непослушно, и русскому стоило больших усилий пробиться к утопающим.
— Раз, два! Раз, два! — командовал он себе. — Держись, держись, камрад! Раз, два! Раз, два! — И лодка нехотя, понемногу пошла вперед. — Айн момент, камрад, айн момент. — Мокрые головы Ромахера и Коки были теперь по правому борту. Русский наклонился, чтобы подхватить Курта.
— Возьмите сначала его, — выдавил Курт и подсунул вперед Коку.
— Давайте руку!
— Я сам, — сделал усилие Курт, но рука его скользнула по боку лодки, и он снова пошел бы под воду, не успей русский подхватить его.
Коку пришлось откачивать. Русский положил его животом на свое колено, нажал ладонью на спину, из Коки потекла вода.
— Давай, давай, добрый молодец! Вот так! Скоро фокстрот или румбу отплясывать будешь... А теперь, камрад, ложись вот так, хорошо? — Повернул пострадавшего на спину. — Сейчас подышим с тобой. Раз, два, три! Раз, два, три!
Когда Кока открыл глаза, русский воскликнул:
— Постой, постой. Да это, никак, Кока! Привет! Вот так встреча!
Курт насторожился, посмотрел в лицо русского офицера, стараясь вспомнить, может быть, и он где-то видел этого человека. «Нет, кажется, никогда не встречался с ним. Но откуда же он знает Коку?» Нервный тик забился под глазом Курта.
— Как ваше самочувствие, камрад? — обратился военный к Курту.
— Ничего, данке.
— На «данке» далеко не уедешь, одним «данке» не отделаешься. — Офицер подмигнул Марте. — Ведь изрядно вы поныряли, небось продрогли. Фрейлейн, о, то бить фрау, шнапс ист? Водка есть? — нарочито мешая русские и немецкие слова, спросил офицер.
Марта закивала:
— Кляйне фляше, маленькая бутылка. Есть.
Офицер улыбнулся:
— Значит, все будет зер гут!
Он предложил Курту перейти в свою лодку, а моторку привязать к корме, чтобы выбраться из кувшинок. Уперся шестом в илистый грунт, с силой оттолкнулся, крикнул:
— Поехали, камрады!
Плоскодонная, похожая на старую галошу лодка легко заскользила вперед, подминая под себя разноцветные кувшинки.
— Камрад, ближе, ближе держись! — командовал русский Курту. — А ты, брат Кока, отошел? Молчишь? Ничего. Глоток шнапса — и зачихаешь. — Он еще раз налег на шест — и лодка вышла на простор.
Как на грех, солнце скрылось за тучей, набежал ветер, поднял волну, на воде стало прохладно.
— Будем держать к берегу, — сказал офицер и прикинул, где удобнее причалить. — Нужен костер, обсушиться...
Причалили. Привязали лодки. Коку вынесли, положили на траву. Он уже пришел в себя.
— Спички есть? — спросил русский Марту.
— Нет спичек, — покачала головой Марта. — Были у Курта и Коки, теперь нет.
— Собирайте сучья. — Офицер пошарил по карманам. — У меня, оказывается, есть.
Весело затрещал огонь. Курт снял рубашку, стал сушить. Офицер стащил и с Коки рубашку, напялил ее на колышки перед костром, укрыл Коку своей гимнастеркой.
Марта, расположившись на плащ-накидке, готовила еду — открыла консервы, разложила бутерброды, выставила бутылки с пивом и маленькую, двухсотграммовую, с корном. Кудлатые пудели чинно сидели напротив Марты, и, предвкушая подачку, облизывались.
Русский вытащил из вещмешка батон колбасы, краюху ржаного хлеба. Отыскал пластмассовый складной стаканчик, налил в него корна, подошел к Коке, заставил выпить. Кока глотнул, закашлялся.