— Наш аль не наш аропланчик-то?
И когда парень в квадратных очках ответил: «Наш, дедушка, наш», хлопнул себя от радости по лбу.
Ваньке очень понравились эти очки летчика и сама жар-птица. Он лазил под аэропланом, разглядывал винт, пытался забраться на крыло, но летчик прикрикнул на него:
— Хлопец, не смей!
Летчик сам встал на крыло, вытащил пачку газет из кабины, передал Ваньке:
— Держи.
Ванька схватил пачку, прижал к груди — тяжелая.
— Вот оно что! — воскликнул дед Воробышек. — Пошту теперича возить нам станут на этой птице. Вот до чего дожили мы с тобой, Ванька!
И в самом деле, самолет стал прилетать в село три раза в неделю. Как только он появлялся на горизонте, Ванька умолял Воробышка:
— Разреши хоть глазом взглянуть, может, прокатит меня летчик.
Дед ласково трепал Ваньку за черные свалявшиеся волосы и говорил:
— Беги, пострел, да смотри не укати с этим самым аропланом-то.
Ванька бежал к самолету, летчик встречал его как старого знакомого, здоровался за руку:
— Ну как Ванька Крапивин живет-поживает?
— Живем помаленьку, — отвечал Ванька, а сам уже болты у самолета ощупывал, хлопал по крылу. — А я нынче тебя еще дальше увидал, вон там, над самым лесом, — говорил Ванька и смотрел в глаза летчику: похвалит он его или нет. — Гляжу, черненькая точка появилась. И сразу деду Воробышке — летит!
— Хороший у тебя дед, Ванька, — говорил летчик. — Не дед, а сказка!
— На сказки он мастак, целый короб у него сказок, — отвечал Ванька. — Он и о жар-птице этой рассказывал. — Ванька показал на самолет.
— О, твой Воробышек не только сказочник, но и профессор. Знаешь, ученых так называют, — сказал летчик.
— Куда там! — возразил Ванька. — Вот скот пасти он умеет. Ух, как умеет!
— Скот тоже надо знать, как пасти, это профессия, — ответил летчик и продолжал: — Вот что, Ванька, снеси газеты в село, на почту, а я пока машину осмотрю. Придешь, прокачу тебя, ей-ей, прокачу.
У Ваньки сердце заколотилось от радости, забилось часто-часто, того и гляди выскочит из груди.
— А не врешь? — выпалил он и покраснел.
— Летчики не врут. Им не положено врать, — нахмурился парень, пошел к винту, крутнул его несколько раз.
Ванька стремглав побежал в село. За спиной болталась пачка газет. Словно на крыльях, примчался назад.
— Ого, молодчина, — похвалил его летчик. — Как на самолете!
— Я бегать умею, — похвалился Ванька. — Когда бзык бывает, знаешь, как за телятами надо припускаться.
— Бзык, говоришь? — Летчик рассмеялся. — Это какой еще такой бзык?
— В жару бывает, — серьезно ответил Ванька, — слепень налетит на телят, начнет их чкалить, а они хвост трубой — и айда домой. Вот тут-то за ними и поспевай.
Летчик надел очки, взял Ваньку под мышки, посадил в кабину, где только что лежали газеты, привязал ремнями. Залез в самолет сам, пристегнул ремни, поправил очки, обернулся к Ваньке:
— Не боишься, «бзык»? — засмеялся он.
Ванька сглотнул слюну, покачал головой:
— Нет, не боюсь.
— Тогда поехали! — крикнул летчик и попросил рослого парня крутнуть винт.
Заревел мотор. У Ваньки захолонуло сердце, он крепко вцепился в борта кабины. Самолет плавно тронулся с места, убыстрил бег. Подпрыгивая на кочках и выбоинах, он вдруг легко оторвался от земли и круто пошел в гору. Ваньку прижало к сиденью. Набрав высоту, самолет полетел по горизонтали.
Ванька немного пришел в себя. Оказывается, и впрямь ничуточки не страшно. Взглянул за борт справа — и перед глазами предстала удивительная картина: речка, в которой он каждый день купается, бежит по лугам извилистой лентой. Ванька не знал, что она такая длинная: теряется где-то там, за горизонтом. А вон Ванькин остров — сверху он похож на огромный арбуз, такой же круглый, полосатый. Ага, догадался — на острове капустные грядки. Сюда он приходит с матерью поливать их. Переходят прямо через воду, старица мелкая, воробью по колено. А это стадо, которое пасет Ванька. Где же дедушка Воробышек? Неужели не увидит? Жаль, очень жаль. Я бы ему помахал рукой и крикнул: «До свидания, дедушка Воробышек!» Почему до свидания? Лучше скажу: «Мне не страшно, дедусь, смотри».
Летчик опустился ниже, накренил самолет, показал рукой в сторону. Ванька взглянул. На широкой луговине, на пригорке, стоял дед Воробышек. Он то и дело подбрасывал вверх свой картуз, махал руками, наверное, что-то кричал. Ванька, наклонившись через борт, помахал Воробышку рукой и крикнул: