— Понял, принял, — кивнул Андрей. — Торин, закажи у них копчёных колбас, сыра и пресных лепёшек.
— Богатенький, что ли? — с завистью посмотрел на него Пётр.
— Эй! — перевёл на него хмурый взгляд дворф. — У нас, знаешь ли, не принято интересоваться материальным положением друг друга. Если ты, Пётр, не хочешь или не умеешь зарабатывать деньги — это твои проблемы.
— Парни, не ссорьтесь, — добродушно взирал на мир сын кузнеца. — Ну, может Андрей колбасу купить, и что с того? Я вот тоже могу, но не буду. Не люблю транжирить деньги.
— Да вы все тут богатенькие, — пробурчал недовольный Пётр. — Один дворф, другой из семьи кузнеца, и ты, — вперил он свой хмурый взгляд в Афанасьева.
— У себя в мире я не был бедняком, но так было не всегда, — поделился своим статусом он. — Ребята, я хочу прогуляться перед сном. Вы как тут время определяете?
— Так вот же, — Торин продемонстрировал нашивку в виде золотого круга на левом рукаве пиджака. — Если туда подать ману, то появится черта, показывающая время. В сутках двадцать четыре часа. Круг разделён на двенадцать отрезков. Верхнее положение — полдень и полночь.
— Удобно, — не стал палиться Андрей с активацией часов. Ведь фактически ему ещё никто не показал, как управлять маной.
Часы слишком напоминали земные, но он не стал этого упоминать.
Он знал, что ученическая форма зачарована, но не особо разобрался в том, какую функцию выполняют магемы. Главное — он убедился, что они безвредные. Иначе он бы не надел униформу, не удалив вредные магемы.
— Торин, а зачарование на груди для чего?
— Смена нашивки курса.
— А последнее плетение?
— Какое ещё плетение? — искренне удивился дворф.
— Да, какое? — присоединился к нему Кевин.
— Да что вы у него спрашиваете? — фыркнул Пётр. — Нет на форме больше никаких плетений!
— На спине большое плетение, — не обратил внимания на его слова Афанасьев. — Оно на краткий миг активируется каждую минуту. Похоже на следящий маячок, который отсылает сигнал о местоположении пиджака на приёмный артефакт.
— Я же говорю, что он херню несёт! — победоносно вздёрнул прыщавый подбородок Пётр. — Ты так говоришь, будто можешь видеть плетения!
Андрей осознал, что близок к провалу. Он считал, что аборигены способны видеть энергетические проявления, как и он сам. Оговорка Петра дала ему понять, что он был не прав — они не видят магии. Нужно было срочно исправляться.
— Вижу или нет, полагаю, нет смысла обсуждать — это словно носить воду в решете. Но я чувствую ману. И на пиджаке её концентрация ощущается на левом рукаве, на груди и на спине. Замечу, что плетение на спине активируется только тогда, когда студиоз носит пиджак на себе. Пока одежда лежала, я не ощущал активации плетения.
— Это точно следящее плетение, — с серьёзным видом погладил бородку Торин. — До меня доходили слухи, будто в академии следят за передвижением студиозов. Но думал, что это лишь слухи.
— Да что вы ему верите?! — презрительно скривил губы Пётр. — Он выдумал всё это.
— Зачем бы Андрею выдумывать? — одарил непониманием спутника дворф. — К тому же, высокая чувствительность к мане хоть и редкость, но каждый десятый маг может таким похвастать.
— Кевин, скажи им, — Пётр подергал товарища за рукав.
— Что сказать?
— Что они не правы!
— Да мне как-то молотом по наковальне, правы они или нет. Чего-то колбасы захотелось… И пива.
— Эх… — грустно вздохнул Торин. — И не говори… Сейчас бы бочонок пива с жирными колбасками…
— Да ну вас! — обиженно насупился Пётр, ускоряя шаг. Он обогнал ребят и резкими шагами вырвался вперёд.
— Чего это он? — проводил его взглядом дворф.
— А кто его знает? — пожал плечами Кевин. — Мы почти год в одной комнате живём, а я его до сих пор не понимаю. Всё время грезит о деньгах и о том, как станет великим архимагом и тогда ух…
— Ух — это как?
— А он сам не знает, — усмехнулся Кевин. — Дальше «ух» Пётр не заходил в своих размышлениях.
В своей комнате Андрей оставил пиджак и отправился на прогулку. Торин нагнал его.
— Я договорился с дядей в девять о визите на пропускной пункт, — прошептал он. — Передам ему «товар».
— Отлично. Надеюсь, что хотя бы металл и продукты твои соклановцы привезут поскорее.
— Думаю, завтра. Андрей, я заметил, что все твои камни слишком… хм… одинаковые. Такого не бывает.