Он огляделся. Никто не тренировался и не обучался. Никто не затачивал оружие и не чинил доспехи. Часовые находились на своих местах, эльфийские охотники стояли стеной на передовой — этого было достаточно. Если кому–то этого казалось мало, то это были его проблемы.
В других армиях было еще хуже, там дисциплины не было вообще. Это не значило, что жители Приграничья, дворфы и тролли не были храбрыми и умелыми — они просто не считали, что дисциплина так уж была необходима. Армия Федерации почти два года сидела на одном месте, ничего не делая, кроме отсылки шпионов и попыток случайных набегов на защитные линии Свободнорожденных. Они, как и их противники, точно так же обленились и потеряли всякий интерес к борьбе. Мобилизация свежих сил по всему фронту Федерации после ухода воздушных кораблей скитальцев не вызвала у эльфов и их союзников подозрений, что отношение их врагов как–то изменилось.
Пид взглянул на Драмандуна и махнул в сторону лагеря:
— Кажется, они не знают, что делать со своим временем, не так ли?
Драм ничего не сказал. Сказать было нечего. Он думал точно так же, как и его капитан. У Дворцовой Стражи был совершенно другой подход к дисциплине, чем у остальных, именно поэтому они и были Дворцовой Стражей. Остальная часть армии смотрела на них, как на какую–то диковинку. Они были небольшим подразделением, у которого только одна задача — защищать Короля. По–мнению других, они вели себя так, главным образом, потому, что всегда находились на виду у Короля.
Добравшись до высот, Пид приостановился. Фронт растянулся вдоль плато, которое включало в себя Преккендорран, более чем на две мили на восток и на запад по целому ряду широких равнинных участков, разделенных петляющими проходами и оврагами. В настоящее время, уже более двадцати лет, Свободнорожденные занимали пару высоких утесов, обрамляющих широкий проход, который изгибался на север к другой стороне плато, прежде чем поворачивал к предгорьям.
Эльфы занимали меньший уступ на западе, а жители Приграничья, дворфы и тролли располагались на большем на востоке. Расположив на каждой стороне прохода, где он сужался, лучников и пращников, они защитились от вторжения. Единственная возможность Федерации состояла в том, чтобы напасть на союзников с фронта или с флангов, но делать это придется в чрезвычайно уязвимом положении.
Еще в самом начале войны Федерация далеко проникла в эти равнины, но как только союзники обнаружили эти утесы, на которых установили свои оборонительные заслоны, атака прекратилась. Поскольку нападающей стороной являлась Федерация, союзники могли позволить себе сидеть на месте и ждать. Именно атакующий должен наступать, а к этому моменту они соорудили защитные укрепления из камня и дерева, которые считали достаточно крепкими, чтобы для достижения прорыва их обороны нападающие заплатили жизнями тысяч людей. Обе стороны, в основном, считали, что должен быть найден другой способ, но пока что такового не нашли.
Пид изучал ряды Федерации, расположенные на равнинах в полумиле отсюда. Масса темных фигур столпилась за укреплениями, весьма похожими на их собственные оборонительные сооружения. В течение двух месяцев, что он находился на фронте, они ни разу не вышли за эти стены. Самое большое волнение он испытал в результате спонтанной атаки пары воздушных кораблей на линии дворфов в паре миль дальше по фронту, которые быстро были отброшены назад.
Увеличилось ли количество солдат Федерации за теми стенами по сравнению с тем, что было неделю назад? Пестрое пятно черно–серебристых мундиров распространялось более, чем на милю, позади укреплений, люди группировались вокруг костров и пирамид с оружием. Не было заметно никаких тренировок, ничто не говорило о готовящемся нападении. Все выглядело как всегда.
Однако, это не значило, что так оно и было.
Он покачал головой. Ему не нравилось все, что он увидел на другой стороне линии фронта. Все свою жизнь он был солдатом и научился доверять своим предчувствиям. Они кричали ему, говоря, что вероятность катастрофы огромна, почти неизбежна.
— Драм, я не могу позволить ему это сделать, — спокойно сказал он.