23.10.1994. Немного дополнено и отпечатано 18.01.1999, Ванкувер.
Одиночество
Рукопись была написана в тетради в мае 1995 года, перепечатана с небольшими добавками и опубликована в Приване 25 января 1999 года во время жизни в Ванкувере и работы в Блустриме.
– Вот Игорь. Есть у него и дом и трак, и аппаратура... А скучно-то как!
(Наташа об Игоре Березовском, живущим с Суррее и помогавшим эмигрантам, в частности нам).
Теперь мне представляется, что эта Наташина фраза явилась бессознательной перефразировкой собственного критического высказывания Березовского о канадском образе жизни. Что-то типа "One has a house, a car, a job to pay their mortgages, a couch and a television. He comes from his work, sits on the couch and watches television. And most of all he fears to lose his job, because it would cause him to lose his car, couch and television". Значит, он считает свою жизнь иной, интереснее. Хочет считать. Он якобы созерцает возможные способы жизни, временно входя в тесное общение с сомнительными личностями, волонтеря в обществе помощи эмигрантам. Однако даже мы в нашем потерянном положении вновь приехавших чувствовали себя намного большими хозяевами ситуации и жизни вообще во время его нескончаемых ночных монологов. Теперь обернем мое ироническое наблюдение против меня самого, равно как это я только что проделал с высказыванием Березовского. Самая близкая аналогия – мое пребывание у Эдика с Оксаной, где я, по сути, несмотря на их бедность, был тем же зависимым Игорем на фоне их независимой сексуальности. И даже более – поистине во фразе Игоря нет лишних мелочей, ведь я боялся становиться ими за счет возможного выхода из-под финансового влияния Наташи. Значит, боюсь потерять свой кауч и телевижен (шероховатый пример – я телевизор не смотрю). Здесь уже близка суть. Где она?
У меня наготове еще несколько источников материала сходного характера, которые я условно назову «Роботи», «Лондон» и «Далианство и прочие хиппи». Рассмотрю их, не утруждаясь плавными переходами.
«Роботи». Я, к сожалению, не могу познакомить читателя с литературным произведением, коим считаю письмо, адресованное Леше Малине его товарищем, эмигрировавшим в Нью Йорк. Написано на специальном примитивизированном и слегка украинизированном русском языке. Стиль позволяет автору довольно свободно путешествовать мыслью по ассоциациям и прочим сюрпризам подсознания, надежно прячась за экран идиотизма. Приведу цитату по памяти, пытаясь сохранить и стиль, но теряюсь в воспоминаниях о точном спелинге и его адаптации. Прошу непосвященных не путать это с настоящим украинским.
«... Я роботаю в магазині роботом-наладчиком. Налаживаю человеческіе мозги. Тут работають ище 30 таких же роботів. Ми посилаем друг другу электрическіе заряди типа: «Гуд морнинг, хава ю, га»? И шо я боюсь, Леня, когда вернусь, а там такие же роботи, как і тут. Хорошо, что шо іграеш на гармоше. Не продавай ее за бакси и не меняй на соль и лук і не давай іграться женщинам. Они хороши только на картинках. ... Пиши мне письма. Оні такие смешние. Мне от них тепло и весело»...
Бедная цитата. Я надеюсь позднее скопировать оригинал. И все-таки, разве это не о том же, что мое «Пиво с чипсами»? (данную рукопись, хоть и наиболее известную среди друзей, не нахожу возможным опубликовать, поскольку она на 80% уже вошла в «Об образовании в Канаде»). Да, но где здесь одиночество? Я слышал о некой психологической концепции счастья как о степени приобщения к миру. И еще что-то о полноте жизни. То есть, отбрасывается степень удовлетворенности в желаниях, а неизвестное переносится на некий мир или некий жизненный спектр, к которым надо приобщаться или заполнять соответственно. И этому противостоит одиночество. Стена, стекло, аквариум, Канада. Стерильность в противовес вторжениям и вливаниям. Но, оказывается, одиночество может быть и воспето. Например, Дольский: «...Но одиночество прекрасней». Как же. Лиса и Виноград. Комплекс неполноценности. Защита стыда. Лоза в своем «Одиночестве» им не кичится. Но песня эта, на мой взгляд, гораздо лучше Дольского. Как продукт неудовлетворенного сублимированного либидо у талантливого человека. Пока талант есть, любая скверная причина вызывает в нем красивые плоды. И думаю, что страстность и неудовлетворенность можно считать необходимыми условиями творчества, находясь в рамках не вышедшего ещё из моды фрейдизма. Автор незабвенного письма о роботах считает себя одиноким. Мол, кто-то уехал в Чикаго, кто-то домой, остались одни мы – роботы. Вектор целеполагания явно направлен на преодоление личного одиночества. Индивидуального, особого, своего. А направлен ли? А, может, глубже есть противоположная составляющая? По свидетельству Леши автор в Совке утверждал, что не нуждается ни в чем, кроме музыки.