Борис Гарбузов, 8 июля 2000 г.
Ковбойство - американское казачество
Не обладая достаточным гуманитарным кругозором, мне бы следовало поосторожничать в подобных суждениях, но пусть меня поправят специалисты, как и ранее в моем очерке «Об украинизме». С этой оговоркой я уже не постесняюсь своей дерзости и категоричности. Мне снова напомнила о себе типизованная американская периферия в достойных фильмах «Последний киносеанс» Питера Богдановича и «Алиса здесь больше не живёт» Мартина Скрцезе. Какая это все-таки гадость, эта примитивная культура кантри и ковбойства. Гораздо ниже даже родственного ей класса – славянского казачества. Просто Америка финансово поднялась. А так бы об этих дебильных джинсиках, сапогах, шляпах и банджо никто бы и не вспомнил. Смеялись бы как над теми же шароварами. Романтики в их скачках и драках ничуть не больше, чем у тех же казаков. А культурно казачество куда выше ковбойства, несмотря на то, что само-то на языке у интеллигенции как пример примитивизма и патриархальности. Указывая в «украинизме» на низкую вовлеченность славянских народных (деревенских) песен и танцев в городскую европейскую культуру в противовес, скажем, испанским, я забыл, как сильно балетизированы народные танцы. А народные и церковные песни исполняются оперными певцами. К счастью, кантри удостоилось гораздо меньшего, и по заслугам. Их свинг достиг максимального развития в американской бальной программе, сильно отстающей от интернациональной, канонизированной англичанами. Иная судьба у джаза, рока, рок-н-ролла и прочего музыкального мусора. Вместе с успехом доллара они проникли в печень каждого европейца и азиата. Ужас-то, если подумать – основная часть этой культурной плесени берет начало от индейских и африканских народов, не достигших даже уровня письменности. По неизвестным мне причинам (тоже всего-то доллар и демократия?) они стали символами свободы и молодости в движениях хиппи и диссидентства. О духовном песнопении американских протестантов составил мнение любой, побывавший на их интернациональных сборищах в Америке, в Совке ли. Но наш голодный народ приобщается к этому фарсу как к потенциальной эмиграции. Канаду французы немного разбавили культурой на востоке, а Америку – евреи в Нью-Йорке. А то бы совсем позор. Доллар – совсем иной вопрос. Я не еду ни в Украину, ни даже в Канаду, а, наоборот, движусь в центр ненавистного мне культурного конвейера, где с трудом захожу в большинство магазинов, потому что там играют рок-н-роллы. Однако меня никто не заставляет принимать рок-н-ролл в нагрузку к доллару, а здравый смысл побуждает к обратному.
Борис Гарбузов, 3 августа 2000 г.
Кризис
В этом заголовке я нашел-таки форму и объединяющую идею повествования, долго не решаясь писать о своем месячном пребывании в Нью-Йорке, поскольку не мог позволить себе полной нечестности, выбросив все мысли личного характера. А публикация дневников на печальном примере недавнего советского задевает моих близких. К тому же, тема экономического и, в частности, компьютерного кризиса Северной Америки в последнем полугодии, на мой взгляд, может представлять довольно общий интерес и послужить дискуссии. Я постараюсь присоединить к этому тему личного кризиса, а также добавить как бы путевых заметок.
Многие из нас были избалованы интернетной эйфорией последних лет. Уже в Штатах полгода назад я не раз говорил, что так долго продолжаться не может, но по-настоящему своим же словам не следовал. Компании легко получали кредиты, а люди – рабочие места. Когда программистами становились врачи, перекос и общественная фальшь ощущалась явственно. Хотя это и является моей специальностью по образованию, я все же не скрою, что частично хотел продолжить жизнь некрепко и «на шару».
Ну вот, был так фундаментально настроен, а тут позвонил товарищу Вове Загорскому (отныне все имена стараюсь изменять) за разрешением его цитировать, и его веселое настроение вынесло нас на новую волну оферо-цинизма. А еще два дня назад он мне серьезно говорил: «Ты ехал в Совок с чувством, что у тебя пятёрочка ЮЭс, и жену выбрать лишь лучшую на эту пятерочку – красавицу, танцовщицу, из хорошей семьи, да еще и с образованием хайтек. Думал, устрою ее программисткой, будем жить и богатеть. А теперь что? Вот сейчас бы поехал уже без этих амбиций, и теперь пошел бы с ней на велфер, а без денег вечером просто по улице погулять – и не нужен никакой хайтек». Я, конечно, обеднил цитату окультуриванием. Сейчас он смеется: «Боря, тут компания открывается, будут нанимать программистов. Только сначала надо три месяца отработать волонтёром на велфере. И приходить со своим компьютером. И кредит кард иметь голд, сначала в минус пойти, а потом тебе платить начнут». Да, можно спорить о моей переборчивости, но верно, что рассчитывал я на лучшее и поступал достаточно легкомысленно. Хотел промежду прочим ездить на кобыле своей профессии, и она выбросила меня из седла. Потребительски без любви отнесся к родине в последней поездке, и она тем же ответила мне.