Утро меня встретило другим массовым праздником — парадом геев и лесбиянок. Масса эта связана общим интересом, а потому — поменьше и посплоченнее. Замечаю, что отношусь к ней не лучше и не хуже, чем ко вчерашней. У меня под окнами расположились платформы с танцующими на них разукрашенными геями. Я с любопытством выглядываю, потом, пользуясь мандатом большинства, кричу им приглушить музыку. Действительно, какого черта? Я ведь не устраиваю под их окнами оргий семейных ценностей! Продолжаю смотреть. Лесбиянок вижу мало. По крайней мере молодых и красивых, поэтому теряю интерес и задергиваю штору. Думаю, половина этих геев — просто потому, что феминистки им не дают. Недоумеваю, почему именно гомосексуальная девиация стала такой официально защищаемой? Потому, что она самая многочисленная? Тем более, что в демократическом обществе должны защищаться интересы меньшинства. Пусть зоофилы гуляют по Инглиш Бею со своими козами, а некрофилы устраивают парад с гробами. И те, и другие неагрессивны, как и геи. По добру и согласию. Они еще не поняли, что и на этом можно делать деньги. Продолжая опыт законодательной возни с геями, адвокаты будут защищать право на браки с трупами, и, обобщая практику с обычными браками, выкуривать коров из мужниных домов, а потом скачивать с последних денег на пожизненное содержание этих коров в чужих стойлах, не забывая при этом и себя.
К вечеру я присоединился к своей, так сказать, толпе, посетив танцевальное событие Салса Конгресс и сравнивая ощущения с вышеописанными. Чувствовал себя отлично. Так, должно быть, чувствовали себя соглядатаи на своём фейерверке или геи на своём параде. Тусовка этой сальсы мне близкая, но бальная намного ближе. Сравнить хоть помещения. Этот конгресс проходит в ночном клубе с черными стенами и заплеванным полом в отличие от бальных конкурсов в дорогих отелях. Там крутятся деньги, участники «домашние и состоятельные», как говорила тренер Ольга Литвинова, а здесь почти стрит-данс, но не совсем, не реп, не брейк, а как бы некий пафос мексиканцев. Разница этих тусовок, как разница уровня стран Англия и Боливия. Основная масса мужчин почти вплоть до танцоров высокого уровня не стесняются появиться на люди в дикарских нарядах — от вычурной сорочки на выпуск до блестящего жилета. Некоторые пьют пиво и курят. Мало кто чисто и интеллигентно говорит по-английски. Но вот уже в первые минуты выступления 16-летней пары из Сиэтла я не удерживаюсь, хватаюсь с места, хлопаю и вою. Возможно, тоже по-дикарски, но тут я чувствую полное слияние с толпой, сценой и стенами. В конце выходят 30-летние чемпионы мира, и я уже тихо, но с открытым ртом поедаю их глазами. В перерывах на general dance танцую со знакомыми и незнакомыми, подыскиваю новую партнершу для соревнований. Мы с толпою принимаем друг друга, так сказать, наполовину.
А где же моя? Ее нет ни у кого, а каждую минуту необходимо создавать. Компьютинг — точно не моя. Как я уже упоминал в «Кризисе», нет ни одного программиста на свете, не погрешу сказать, включая Билла Гейтса, которому я бы завидовал и хотел стать. Я лично не знаком с людьми большого бизнеса и искусства. Из окружающих меня знакомых самыми привлекательными мне кажутся судьбы семейного преподавания бальных танцев. У них своя тусовка-толпа, все с ними хотят говорить, они распоряжаются своим временем, общаются с эстетически развитыми и красивыми людьми, имеют здоровый образ жизни и хороший заработок — раза в три побольше среднего инженерного. Такой карьеры желаю я для сына. А себе — продавать билеты в его студии, брать у него уроки и создавать семейную мафию. Но тесно. Кем становиться? К какой толпе приобщаться? Лучше ее возглавить. О, вот она, искомая формула. Я верю, что хватит сил.