— Почему же их не было в самом начале?
Продолжая говорить, я вынул из аппарата батареи. Странно — по внешнему виду они были в полной исправности.
— С вашего разрешения, профессор, я отнесу их в лабораторию и там проверю, — предложил Нилл.
— Да, пожалуйста. И, будьте добры, о результатах проверки немедленно сообщите.
Явно обескураженный, Нилл вышел.
Когда этот молодой ученый по окончании университета поступил ко мне в конструкторское бюро, он с беспримерным рвением включился в экспериментальную работу, взяв на себя детальную разработку части проекта. Да, да! Именно части, я не оговорился, так как Нилл был посвящен далеко не во все и знал лишь часть задуманной мною конструкции.
Сменив батареи, я провозился с аппаратом еще около получаса, прежде чем, к огромной своей радости, убедился, что он работает превосходно, и только после этого выключил осветительные приборы. И тут я снова увидел своего двойника — собственное репродуцированное стереоскопическое изображение. Привычным движением я отрегулировал резкость изображения на экране приемника, точно зная расположение нужных кнопок, и перешел в студию.
По стеклам по-прежнему барабанил дождь. Вот в такие же сумерки, в ненастную погоду я расстался с Люси… Как давно это было! На ее волосах блестели капельки дождя. "Зонтик не спасет, все равно насквозь промокнешь в такой ливень", — кажется, сказал я тогда, а может, только подумал…
Я неплотно прикрыл за собой дверь, а из демонстрационного зала донесся голос "репродуцированного Бирминга" — так в путку прозвали сотрудники моего "двойника". Аппарат абсолютно точно воспроизводил каждое мое слово.
Только я собрался поделиться с Ниллом своей радостью, как услышал неистовую брань:
— А-а, дьявол тебя побери!
Вслед за этим послышался грохот, словно опрокинули что-то тяжелое.
— Осторожнее! — испуганно вскрикнул я.
"Вероятно, вернулся Нилл и случайно опрокинул телевизионный аппарат" — это было первое, что пришло мне в голову. Однако в ответ на мое восклицание донесся слабый шорох, словно что-то покатилось по полу демонстрационного зала с мягким изоляционным покрытием. Этот едва уловимый звук удалось расслышать лишь потому, что внезапно воцарилась полная тишина: установка вновь перестала работать.
Я поспешил к двери. Как сейчас помню, в ту минуту меня больше беспокоила участь Нилла, чем судьба самого аппарата. Мне казалось, что Нилл нечаянно наткнулся в темноте на установку и сильно ушибся.
Когда я распахнул дверь, в демонстрационный зал ворвалась узкая полоса света. Там никого не было. Я включил электрический свет и окончательно убедился, что зал абсолютно пуст. Не зная, что и подумать, я совершенно растерялся.
На том месте, где стояла установка, тоже ничего не оказалось… Я в недоумении обвел зал глазами. "Не мог же аппарат сам опрокинуться и исчезнуть… Неужели похищен?" — размышлял я, присев на корточки и подбирая с полу какие-то винтики и гаечки, вероятно, забытые мной на крышке таинственно исчезнувшего аппарата.
— Кто-нибудь здесь есть? — громко крикнул я, выбежав в коридор.
Впереди послышался чей-то говор; я бросился туда. За первым поворотом коридора я отчетливо расслышал голос "репродуцированного Бирминга":
"В наши дни много говорят о войне…"
Я стал громко звать Нилла. Никто не откликался. И только уже почти дойдя до лестницы, я сообразил, что нужно немедленно объявить тревогу, вызвать по радиофону охрану. Но осуществить свое намерение я не успел: в следующий миг кто-то сзади нанес мне сильный удар по голове и я рухнул на пол, потеряв сознание.
Очнувшись, я не сразу сообразил, что со мной и где я. Вокруг кромешная тьма. И только через несколько секунд память начала восстанавливать подробности случившегося. Я взглянул на часы. Фосфоресцирующие стрелки показывали девять часов. Значит, я пролежал без сознания целых два часа!
К счастью, удар только оглушил меня. Поднявшись, я некоторое время стоял в нерешительности, не зная, что предпринять: то ли бежать на место происшествия и еще раз удостовериться во всем, то ли поднять на ноги охрану? Последнее казалось наиболее целесообразным, но сначала я решил еще раз позвонить Ниллу. Он по-прежнему не отвечал.
"Что же с ним случилось?" Я соединился с проходной.
— Добрый вечер. Говорит Бирминг. Вы не домните, когда ушел господин Керсен?
— Господин Керсен? — изумленно переспросил вахтер. — Но ведь господин Керсен вышел вместе с вами, господин профессор, около шести часов вечера.
— Вместе со мной? — Теперь наступила моя очередь изумляться. — Да, да… Извините, пожалуйста… я сегодня немного рассеян. Действительно, мы вместе с ним ушли… но потом я вернулся, забыл кое-что в лаборатории. Совсем было запамятовал…
— Разве господин профессор до сих пор в лаборатории?
— Разумеется.
— Вам звонила из театра госпожа Лиан. Я переключил ее на коммутатор клуба Бэклахэм.
— Клуба Бэклахэм?
— Так точно. Вы же сами, господин профессор, уходя, так распорядились. Помните, вы еще сказали, что к восьми вечера будете там вместе с господином Керсеном.
— Кто сказал? Я?!
— Да, господин профессор, я слышал это из ваших собственных уст.
— Из моих?..
— Не извольте сомневаться, я говорю вам истинную правду.
— Значит, и Керсен ушел в клуб?
— Так точно.
— Благодарю вас. Доброй ночи.
Я попытался собраться с мыслями. Итак, моя телеустановка продолжала действовать даже за пределами студии. Иначе дежурный вахтер нe мог бы "меня" видеть. Выходит, меня оглушил Нилл и он же похитил мой аппарат! Правда, в глубине души я пытался отбросить это нелепое подозрение. Но, увы, факты свидетельствовали явно не в пользу Нилла.
Поскольку я находился на государственной службе, на мне лежала вся ответственность за случившееся, тем более, что речь шла об изобретении особой важности. Тревога за судьбу открытия усугублялась негодованием на обидчика. Но еще больше меня взволновала внезапная догадка… Именно она и побудила меня в первый момент воздержаться от того, чтобы поднять тревогу и вызвать охрану.