- Я, возможно, готов расстаться.
- Назови цену.
- Мне надо подумать над этим.
- У меня нет времени.
- Мне надо подумать.
- Хорошо, срок до завтрашнего утра, не позвонишь – про «по-хорошему» можешь забыть, мои ребята тебя быстро найдут.
- Я позвоню.
Дама-авторитет бросила трубку.
Дима сложил телефон и сел на ступень эскалатора, ноги его не держали. Страх предательски сковал мышцы и разлился клейкой жидкостью где-то внутри желудка.
Из-за этого мобильника за ним охотились больной на голову садист из ФСБ, загадочный слуга Инженера, владеющий какими-то непостижимыми способностями, но нет, для полного букета не хватало мафии, которая пусть и с некоторым запозданием заявила о себе в свойственной ей манере.
«Слишком много проблем из-за одной волшебной вещи», - подумал Дима, - «Возможно, и вправду пора с ней расстаться, главное все продумать, так чтобы попутно не расстаться и с жизнью».
Глава 14.
Цветные круги солнечных лучей, расходящиеся по стенам от зеркала старого трюмо коричневого дерева, окрашивали комнату в радужные тона. Вот только похмельный синдром сильно смазывал этот чарующий визуальный эффект. Дима долгое время пытался прогнать головную боль, потирая виски, затем попытался встать, но, увидев на тумбочке две бутылки водки и пепельницу, полную сигарет, упал обратно на подушку. Меньше всего его волновал аномально солнечный и теплый день за окном, которые так редко случаются весной в Питере.
Его больше беспокоили насущные проблемы, далекие от возвышенного.
Собрав волю в кулак, он заставил себя принять холодный душ, одеться и выпить еще сто граммов водки, оставленные специально для этого. Немного полежав, он почувствовал облегчение и принялся размышлять о том, что ему предстояло.
Выходило следующее…
За ним охотились люди, способные причинить ему и близким вред, благо все близкие были далеко, так что в расчет можно было принимать только себя.
Что можно было сделать, чтобы прекратить охоту? Избавиться от мобильника? Маловероятно, что охота прекратится, много кто захочет убрать его с мобильником или без. Тот же Флиг, зачем ему свидетель его технической и более того магической мощи? Тот же Зорин, зачем ему свидетель его злоупотреблений? Да и мадам-мафия вряд ли близка к идеалам гуманистов.
Можно было бы пожелать, избавиться от всего этого. Только на изобретателя это все равно бы не подействовало. Податься в бега тоже было выходом малоприятным. Избавиться от преследований мафии и спецслужб с помощью мобильника также было бы временным эффектом и не решало проблемы в целом.
Поиски выхода заходили в тупик, и чем больше Дима об этом думал, тем крепче становилась стена этого тупика.
Поэтому, по обыкновению, Дима поступил наипростейшим образом - перестал об этом думать, сочтя за благо вернуться к этой теме позже. Тем более, что мысли непроизвольно снова и снова возвращались к эпизоду с Ленкой.
Он был далек от того, чтобы простить ее, но и вычеркнуть из жизни не мог, равно как и не мог вычеркнуть из жизни друга, с которым прошел огонь и воду.
Да, любовь прекрасная штука, как любили заявлять поэты, да только им бы лучше было не пускать пыль в глаза, а прямо заявить, что такое любовь, если не говорить о ней в каких-то идеальных формах.
В жизни любовь – мазохизм.
И Дима чувствовал себя мазохистом. Боялся боли, но и желал ее. Желал снова быть с ней. С Ленкой, с болью? Не важно, по сути одно и тоже.
Такие мысли снова погнали его в сторону депрессии и алкоголя, но он сумел сказать себе хватит и решил, что настало время пойти прогуляться, развеяться и, вернувшись в гостиницу, на свежую голову подумать, как быть. Конструктивные мысли обычно приходят именно так.
Выйдя из гостиницы, Дима пошел в ближайший парк, в будний день там было немноголюдно, а от того самые привлекательные скамейки у пруда были свободны. Дима сел на одну из них и принялся бросать куски хлеба уткам, обосновавшимся в пруду. Оголодавшие после зимы водоплавающие, азартно сражались друг с другом за каждый брошенный мякиш, норовя вырвать кусок прямо изо рта сородича. Эта конкуренция весьма позабавила Диму и настроение его потеплело на несколько градусов, чего нельзя было сказать о погоде. Солнце зашло за тучи, у пруда стало зябко, и вскоре парк совсем обезлюдел. Но Дима и не думал уходить.