Наконец, В.А. вышла на И. Д. Папанина, который уже давно организовал в Борке, на берегу Рыбинского водохранилища, Биологическую станцию по изучению биологии этого водохранилища и прилегающих рек (в дальнейшем станция превратилась в Институт биологии внутренних вод). Это было во всех отношениях правильное решение: готовая, как теперь говорят, инфраструктура, большой авторитет Папанина (который к тому же был прекрасным хозяйственником) и его ответный интерес (легче выбивать деньги для строительства и в перспективе превратить Борок в научный городок Академии Наук).
Впервые геофизики приехали в Борок в 1955 году (В. А. Троицкая, В. Я. Пипур, М. С. Кружелевская и я). Добирались от железнодорожной станции Шестихино до Борка на водометном катере по реке Сутке. Троицкая занималась выяснением организационных вопросов с администрацией Борка. А мы с В. Пипуром провели измерения земных токов (аппаратура размещалась в подвале Главного здания, сгоревшего в следующем году) для оценки уровня помех, которые оказались приемлемыми. Общее впечатление Троицкой о Борке было тоже благоприятным. Поэтому выбор места для одной из обсерваторий был, наконец, сделан, и этим местом должен был стать Борок.
Весной 1956 г. по заданию В.А. я ходил к Папанину в Отдел морских экспедиций (тогда помещался рядом с Президиумом АН) для выяснения возможности добраться до Борка машиной, которая должна была привезти аппаратуру из Москвы. Грунтовая дорога от Шестихино до Борка в распутицу становилась совершенно ужасной, и в этом была серьезная проблема. Все «прелести» этой дороги Иван Дмитриевич объяснял мне лично с употреблением соответствующих ее качеству самых сильных выражений. Смущался не только я (совсем еще юный, да еще перед самим Папаниным), но и С. М. Кузин, его заместитель (рафинированный интеллигент, в прошлом диссидент и друг О. Мандельштама, имевший право проживать не ближе 100 км от Москвы). А «фифочка» машинистка своим привычным ухом даже не повела, продолжая спокойно печатать.
Летом 1956 г. в Борок прибыло довольно много нашего народа, который поселился на первом этаже жилого двухэтажного дома. Были организованы два отряда — земных токов под моим началом и магнитного во главе с К. Ю. Зыбиным. Пульсации магнитного поля должны были измеряться с помощью петли из большого количества витков кабеля, уложенной на землю (для вертикальной компоненты магнитного поля) или закрепленной на стене здания (для горизонтальной компоненты). Работали на первом этаже лабораторного корпуса. Фоторегистрация земных токов и пульсаций магнитного поля велась соответственно с помощью гальванометра и флюксометра системы Калашникова в двух темных комнатах с фундаментами.
Припоминаю забавный случай. Растягиваем с моим хорошим приятелем Гешей Михайловым провода для измерения земных токов. Проходящие мимо сотрудники Биологической станции интересуются, что это такое мы делаем: «Опутали нас со всех сторон проводами!». Геша на полном серьезе объясняет: «Вот у вас сейчас свет в домах от старенького дизеля и только в вечернее время. А мы хотим вам дать ток прямо из Земли, даровой. Дело за малым: главное найти направление, в котором этот ток самый большой». А я вспоминаю похожий эпизод из чешского фильма «Пекарь императора». Дело там происходит в алхимической лаборатории, куда водит своих гостей император, чтобы демонстрировать им достижения своих алхимиков. Один из них, разбегаясь с кувалдой в руках, бьет ею по наковальне и тут же рассматривает в лупу место удара. На вопрос гостей, что он делает, отвечает: «Добываю золото из простого камня. Главное, как его ударить!».
Наша молодая геофизическая компания сильно взбудоражила тогда мирную и устоявшуюся жизнь Борка. Почти каждый вечер на открытом воздухе мы «крутили» фильмы привезенным с собой киноаппаратом. Ложились поздно, когда относительно «почтенные» жители Борка давно уже спали. В общем, мешали жить биологам. Вскоре дело дошло до «разборки полетов» у Папанина в присутствии парторга и зама по хозяйственной части. Наши главные грехи состояли в следующем:
1) подрыли корни старого дуба при укладке кабеля для измерения земных токов;
2) поздно вечером играли в кегельбан кочанами капусты и пустыми бутылками;