Шаг за шагом ненавистная картина, представшая чуть ранее в бинокле, приближалась ко мне, отчего мне становилось все хуже и хуже. Комок подступил к горлу, как только я подошел на расстояние десятка метров от тела… тел!
Женщина и, если я не ошибаюсь, ее дочь. Обе лежали в траве около дома, окровавленные и изуродованные до неузнаваемости. Обе были мертвы.
— Эй, ты че тут забыл, урод? Сдохнуть хочешь, да! — раздался прокуренный голос ничтожества, сидевшего за рулем внедорожника. Секундой спустя он покинул насиженное место и навел на меня дуло самой обыкновенной, но такой непривычной в текущих условиях, двустволки.
Ничего ему не ответив, я тяжело сглотнул застрявший в горле комок и перевел взгляд на говорившего: типичная рожа криминального элемента, со шрамами, сломанным носом и отсутствием передних зубов. Так вот какие оперативники у Ордена Чистых?
Краем зрения я засек аккуратные и фактически бесшумные передвижения близнецов с другого бока внедорожника.
— Развлекаетесь, значит. — задал я риторический скорее вопрос, пристально глядя в глаза этой мрази.
— А че? Не твое дело, с-сука. — сплюнул на землю орденец. — Шлюхи укрывали у себя нечистых выродков и поплатились за это.
— Да ну? И кого же, как ты там сказал, «укрывали» в здешней деревеньке? — полюбопытствовал я, делая шаг вперед.
— Нахер иди! Еще шаг и стреляю! — отчего то испугался орденец.
Диалога не получилось.
Сделав еще один шаг ему навстречу, я обхватил ладонью выплывший из-за спины клинок и в стремительном выпаде снизу-вверх полоснул ублюдка. Мгновением позже прогремел выстрел из двухстволки, по касательной задевший наплечник из звездной стали.
Было больно, но не настолько, чтобы я отвлекся от своей задачи.
— Саха, урод проклятый, ты опять из ружья по зайцам херачишь⁈ — провизжало нечто из дома.
Так вот как звали то тело, лежащее теперь рядом с распахнутой дверью автомобиля. Под ним уже натекла немалая лужа крови, и немудрено — голова «чистого» была раскроена на две неровные части. Малоприятное зрелище.
— Нет, Саха уже не по кому не будет «херачить». — спокойно сказал я, захлопывая за собой дверь и деформируя телекинезом внутренний засов, тем самым отрезая все пути к отступлению. Как себе, так и десятку «чистых», квартирующих сейчас в этом жилище. — Привет, толстячок.
— А ты еще кто та… — «чистый» не успел договорить. Сложно разговаривать с рассеченным горлом.
Из стоящего в двух шагах напротив меня кабана тонкими струйками хлестнула кровь. «Чистый» схватился за горло, засипел и пошатнулся — ноги уже не могли удержать тушу под сто двадцать кило.
Дом состоял из трех комнат: главная, в которой я сейчас и находился и еще две комнатушки в противоположной от входа стороне. Повсюду в хаотичном порядке были разбросаны спальные мешки из которых прямо сейчас вылезали ничего не понимающие «чистые». Буквально несколько часов назад они были королями, пили самогон, насиловали чужих женщин и детей…
А теперь по их души пришел я.
Выпустив окровавленный клинок из рук, я мысленным усилием разъединил его и отправил собирать кровавую дань среди «чистой» падали.
«Чистые» даже не пытались оказать сопротивления — все, что они делали, так это панически орали и пытались выбраться из своих спальных мешков, ныне служащих посмертными саванами.
Те же, кому удалось выбраться из мешка, пытались убраться куда подальше — отталкивали друг друга руками, в тщетной надежде успеть добежать до ближайшего окна. Стоит ли говорить, что добежать до окна никто не смог?
Закончив с зачисткой главной комнаты, я навострил уши и перевел взгляд на левую комнату, вход в которую был задернут потрепанного вида тюлью.
Двое. Оба перепуганы насмерть — я чуть ли не физически ощущал эманации страха, расходящиеся удушливой волной прямиком из комнаты слева.
«Только пикни, мелкая дрянь» — донеслась до меня тусклая мысль одного из скрывающихся в комнате людей.
Очевидно, что «чистый» взял заложника, девчонку, перепуганную настолько, что она даже дышит через раз.
Легким телекинетическим усилием сорвав тюль с дверного косяка, я вперил налитый злобой и яростью взгляд прямо в последнего живого «чистого».
— Эй, эй, мужик! Стой! Стой или я убью эту сучку!
— Думаешь я тебе позволю?
— Я ей горло перережу нахер, если ты меня не отпустишь! Слышишь, да?
— Слышу, слышу…
Я медленно и неотвратимо приближался к комнате, в которой засело зло. Зло, которое должно быть искоренено. Без каких-либо уступок и поблажек.