— Надо найти ключ к моему импринту, — пробормотала я. — Какие они, эти ключи?
— Наш улей использует сложные визуальные символы, — сказал Лукас. — Также возможен звуковой ряд.
Я глубоко вздохнула.
— Мне нужно во Внешку.
— Что? — оторопело качнул головой Лукас. — Эмбер, мы уже решили, что тебе туда нельзя. Твоя реакция не естественна или рациональна. Тебя заимпринтили трехлетней испуганной девочкой, и твой страх перед Внешкой и Прасолнцем стал частью этого импринта.
— Я должна. Мы знаем, что я была снаружи, с целью. Нам нужно вернуть мои воспоминания о том, что именно тогда случилось.
— Это небезопасно, — сказала Меган. — И может вызвать серьезную травму.
Я проигнорировала ее, не отрывая взгляда от Лукаса. Он — тактический командир моего отряда. Только его мне нужно убедить.
— Возможно ли, что мои воспоминания подскажут что-то о ключевом символе к моему импринту?
— Когда наш улей импринтит кого-то после Лотереи, — ответил Лукас, — это происходит в тщательно контролируемых условиях. У человека не остается никаких воспоминании о ключе или спуске. Впрочем, твой случай совершенно иной.
Он поморщился.
— Твой импринт — сущее безобразие, Эмбер. Цель нарушила все возможные правила. Мне кажется, в процессе он держал тебя в сознании и заставлял смотреть на него, так как это самый простой способ заимпринтить фиксацию на его лице и на подчинении ему. Это объясняет, как твой страх Внешки стал частью импринта.
Лукас поколебался, прежде чем продолжить.
— Если я прав, и ты была в сознании во время импринта, тогда да. Возможно, у тебя осталось воспоминание об увиденном или услышанном ключевом символе.
— В таком случае, нам стоит попробовать, — сказала я. — Я должна попасть во Внешку. Я должна вспомнить.
— Однако Меган абсолютно права, — сказал Лукас. — Умышленное пробуждение тех воспоминаний опасно. Мы понятия не имеем, что делает человека телепатом. Возможно, такая травма на осознанном или подсознательном уровнях твоего разума повредит твои способности.
— А что еще нам остается? — спросила я. — Мы не можем ждать, пока цель активирует импринт и сделает меня своей рабыней.
— Мы запремся, — ответил Адика. — Изолируем тебя, и у цели ничего не выйдет.
— И надолго? Цель охотится за мной уже пятнадцать лет. Он потратит еще пятнадцать, если потребуется, а улью от меня никакого толка, пока я прячусь. — Я помолчала. — Мы должны что-то сделать, и у нас только два варианта. Или мы откатываем меня до момента импринтинга, или стараемся восстановить мои воспоминания о ключевом символе.
Все молчали. Они знали, что я права, но им не нравилась мысль о моей вылазке наружу. Мне эта затея не нравилась даже больше, чем им.
— Я должна пойти во Внешку, — все твердила я в попытке убедить саму себя. Мне придется заставить себя покинуть улей, потому что никто не станет волочь драгоценного телепата во Внешку против ее воли. — Помогите мне. Пусть все пройдет как можно проще.
Лукас застонал, и я увидела, как его мысли ускорились, просчитывая варианты. Он затараторил:
— Возможное восстановление воспоминаний, но опасность проживания травмирующего детского опыта.
Я сосредоточилась на неозвученных словах в его разуме, чтобы увидеть полные предложения и нормально все понять.
— Мы можем попытаться откопать твои старые воспоминания без путешествия во Внешку, Эмбер, но тебя ударит всем сразу. И травмирующим детским опытом, и ужасом перед Внешкой. Твое предложение, наверное, наилучшее. Мы дадим тебе аккуратно подобранный опыт о пребывании во Внешке, чтобы снизить твой страх до приемлимого уровня. Часть старых воспоминаний может всплыть естественным образом. Если нет, мы постараемся восстановить их искусственным путем.
Он помолчал.
— Прасолнце — основа твоего страха?
Я увидела образ Прасолнца в его голове и инстинктивно отпрянула. Стараясь скрыть дрожь, я кивнула.
— Да, я очень его боюсь.
— Тогда разумно отправиться во Внешку ночью.
— Тогда Прасолнце отключают? — спросила я.
— Небольшое пояснение — Прасолнце не отключают, просто ночью оно находится на другой стороне нашей планеты. Имей в виду, что будет видна луна. Ты боишься ее так же, как и Прасолнца?