Идти пришлось далеко, и недовольство погодой уже неоднократно было громко выражено посреди улицы. Параллельно пришлось выразить и недовольство своим недовольством. Никогда ещё Сашка не задумывался, насколько же ему всё на свете не нравится. Как он так жил всю жизнь?
– Ненавижу осень! – сказал он вслух в очередной раз, напугав проходящую мимо женщину. – Блин! Да заткнись же ты! Ну что за ерунда? Кому от этих разговоров может быть хоть какая-то польза?
Он глубоко вздохнул, сделал ещё несколько шагов и остановился у проходной своей фабрики, где работал до того, как оказался в тюрьме. Осмотрев ржавые ворота и будку с охраной, он заметил, что здесь тоже ничего не изменилось, так же, как и в телевизоре, в городе, дома и в голове у трусливого приятеля. Казалось, вся страна застыла в положении бесконечной несменяемой стабильности. Мечта.
Через проходную никто не шёл, все уже были внутри, только начальство могло явиться настолько поздно, но оно проезжало через ворота на машине. Сашке было немного стыдно, что ему больше некуда податься, он всю дорогу, не переставая, обдумывал другие варианты, но ничего, кроме фабрики, в голову не пришло. Доктор довольно сильно ошибался, полагая, что Сашка расскажет всю правду друзьям и родственникам. При огромном количестве правды рассказывать её оказалось, в принципе, и некому. Пока что приходилось разговаривать с собой, и это раздражало.
Постояв в нерешительности несколько секунд, он потянул на себя ободранную китайскую дверь в будке охраны и вошёл внутрь, стараясь казаться сильно озадаченным, это повышало шансы пройти мимо без вопросов. Он подскочил к вертушке турникета и одним прыжком перемахнул через неё.
– Мужики, опаздываю! – крикнул он в ответ на претензии охранника, высунувшего голову в окошко. Ничто не помешало ему соврать в этот раз, он совершенно не волновался. Никто не станет гнаться за опоздавшим, электронные пропуска сами посчитают тех, кто пришёл поздно или прогулял. В современном мире прав у роботов куда больше, чем у людей.
Выскочив наружу, Сашка на всякий случай отбежал подальше от будки охраны, если кто-то всё же надумает за ним погнаться. Но никто не стал, поэтому ближе к зданию он перешёл на шаг и огляделся. Наверное, если бы он просидел в тюрьме десять лет, то всё равно с лёгкостью смог бы описать этот двор до мелочей. Несколько покосившихся складов, пристройки для транспорта, приткнувшиеся где попало грузовики, ямы с водой и остатками асфальта – всё оставалось на своих местах. Наверное, люди иногда уезжают в другой город не для того, чтобы найти там новую жизнь. Иногда просто хочется потерять эту, старую и надоевшую.
Он открыл дверь, которая издала знакомый приветственный скрип, вошёл и двинулся к цехам. Здесь даже издалека чувствовалась жизнь, в глубине что-то гудело и звенело, слышались голоса, только невозможно было разобрать ни слова. Сашка прошёл мимо раздевалки, чуть не завернув туда по старой привычке. Но сегодня ему не нужно было переодеваться.
Пройдя длинный коридор, он повернул в сторону и пошёл к двери в свой цех, немного волнуясь. Он не знал, как отнесутся к его появлению, и был удивлён, что его, оказывается, интересует чьё-то мнение о себе.
Внутри на него не обратили внимания, всё-таки больше двух лет прошло, никто не ждал Сашку. Он беспрепятственно дошёл до своего рабочего места, где обнаружил незнакомого человека, который рассказал, что уже время обеда и всех нужно искать в столовой. Пришлось идти обратно, и в этот раз в коридоре он столкнулся с одним из бывших коллег, если так можно называть работников фабрики.
Тот на секунду даже остановился, вглядываясь в Сашку, казалось, он сейчас начнёт креститься и пятиться назад, читая молитвы. Но всё же он собрался с духом, прижался к стене и двинулся вперёд, стараясь смотреть в пол.
– Что ты ведёшь себя так? Я что, привидение? – Сашка не удержался и рявкнул, отчего мужичок вздрогнул, но не поднял взгляд, а лишь ускорил шаг. – Ты меня всю жизнь судить собираешься?
В коридоре уже никого не было, а Сашка продолжал говорить, путаясь в собственных мыслях. Ведь он действительно убийца, наверное, люди имеют право осуждать его и не хотеть общаться. Или всё же они могут попытаться простить его и начать просто относиться по-человечески? Ведь это несложно. Что здесь правда? Ему просто хочется на кого-то ругаться? Он умолк, повернулся и продолжил свой путь в столовую. Вот там можно будет потратить часть денег, потому что есть уже хотелось.