– И что мне надо будет делать?
– Ничего не надо, просто будем время от времени подключать тебя к нашей системе для её обучения.
– А через год я умру?
– Нет, с нашей помощью ты точно проживёшь дольше, – водитель кивнул и вытащил из кармана ключ, – давай я тебя освобожу и дальше уже будем общаться как взрослые люди. – Он ещё раз потянулся через стол и открыл наручники. – По поводу смерти – это всё-таки вопрос к доктору. Мы не убиваем людей, это делает он. И окончательно вылечить тебя не в наших силах.
– А он может меня вылечить? – спросил Сашка, потирая запястья. Почему-то вопрос жизни и смерти сейчас интересовал его чисто теоретически. Он не боялся умереть, словно вместе с имплантом полностью отключился и инстинкт самосохранения.
– Да хрен его знает, – пожал плечами водитель, – если бы мы могли до него добраться, то спросили бы.
– Но вы же знаете, где он.
– Знаем, но у него влиятельные покровители, скажем так. Нас к нему не подпустят, никого не подпустят. Ладно, по поводу работы мы договорились?
– Да, – Сашка похлопал себя по карманам и тут же вскочил, потому что страх смерти неожиданно появился снова, – зарядка! Где зарядка?
– Не дёргайся ты так, – водитель поднялся из-за стола и обвёл руками вокруг себя, – твоя зарядка теперь – вся эта комната, причём без каких-либо розеток. Через месяц твоя шапочка уже ничего не зарядит, её площади просто не хватит. А внутри этой комнаты ты всегда будешь заряжен, беспроводные…
– То есть через три месяца я даже не смогу выйти отсюда, не сдохнув? – перебил его Сашка.
– Почему не сможешь? – водитель замялся на секунду. – Всегда есть способы выйти.
– Вы все лжецы, – Сашка вздохнул и опустил голову, тут же уловив движение тени на полу, – я так устал от вас.
Водитель сделал шаг к нему. Дождавшись, когда тень придвинулась ещё ближе, Сашка резко подался вперёд и изо всех сил нанёс удар, целясь противнику в голову. Но кулак не встретил сопротивления, а в следующую секунду он рухнул на пол, не удержавшись на ногах. Сверху его тут же прижали, не давая встать.
– Актёр из тебя не очень, – раздался голос водителя, – ты что, думаешь, ты первый такой оригинальный? Да лежи теперь уже, не дёргайся. Меня тут каждый из вас убить пытается. Кстати, хочешь знать, какую суперсилу доктор выдал твоим предшественникам? Он ведь не над тобой одним поиздевался. Да говорю же, не дёргайся, проще будет. Он каждому из вас давал что-то своё, вы все уникальные. Самый первый должен был один раз в двадцать секунд говорить слово «мама». Когда мы его к себе привезли, он был уже невменяемый, совсем сошёл с ума. Лежал месяц в одиночном боксе и без остановки орал своё «мама-мама-мама», днём и ночью. К нему даже самые крепкие парни не заходили, волосы дыбом вставали от тех звуков. А он целый месяц тут прожил, мы его кормили и поили в специальных наушниках, он выплёвывал еду и орал-орал. Я до сих пор с ужасом вспоминаю. И отключить его невозможно, никакие препараты на него не действовали, мозги у него уже не человеческие. А потом мы как-то утром пришли, а он уже холодный. Лежит, улыбается, и тишина такая, которой ни разу в жизни не слышал. Знаешь, я никому и никогда смерти не желал, но тут вот честное слово – слава тем богам, что забрали его к себе! Успокоился? Вставай.
Водитель ослабил хватку и перевернул ослабевшего Сашку на спину. Тот сделал несколько вздохов, восстанавливая дыхание, и встал на ноги.
– Я тебе не вру, – предусмотрительно отойдя в сторону, водитель примирительно поднял руки, – давай попробуем ещё раз. Всё в силе. Три месяца, и ты свободен. С деньгами. А с зарядкой мы разберёмся, поверь. Ну так что?
– Расскажи про остальных, – Сашка тоже отступил, дошёл до стены, уткнулся в её холодную металлическую поверхность лбом и подумал, что в такой комнате легко было бы покончить жизнь самоубийством. – Что стало с ними?
– В последнее время всё более-менее спокойно было. Перед тобой доктор выдал парню способность иначе воспринимать время. Он очень быстрый стал, но всё же просто человек. Никаких тебе спецэффектов, как в кино. Просто молниеносно делает всё, что угодно, но недолго, выносливость всё равно надо тренировать. А ещё так же быстро учиться не может. Говорить – пожалуйста, думать – никак. Хотя он всё равно очень умный.