— Я уже посмотрел, чего они там нагенерили. И ты вот знаешь — как-то все наши эти потуги давешние очень смешно выглядят, если честно. Там столько всего — подобную интенсивность работы сложно себе даже представить! Завидовать можем только. И учиться. А если учесть, что это всего за один день… Правда, наши недохакеры клянутся, что это всё не вчера сделано. В смысле, готовился генерал к такому повороту событий, как мы и думали.
— “Столько всего” — это ты о чём? — вычленил главное я.
— Ну… — и Либанов пустился в перечисление.
Оказалось, что постановлением Правительства все объекты РАО признаны стратегическими. И строить их будут силами военных, без согласований и тендеров. Основные локации хабов уже намечены, все рядом с уже существующими точками концентрации воинских частей.
— Тейково, Красноярск — вернее, область формально, но совсем рядом. И Гродеково, — со вкусом вымолвил Либанов, будто катая каждое из названий во рту.
— Это что за нахрен?! — от неожиданности я вылупил глаза.
— Что-то не так? Вам какой из вариантов разъяснить, молодой человек? — явно наслаждаясь, Андрей состроил невинную рожу.
— Красноярск разъясни, — буркнул я, раздумывая — а не послать ли мне всё на? Уж очень задорно этот чёрт пиво прихлёбывает… нет, лучше не надо. А то ещё Лина обидится…
— Тейково — это в Ивановской области. Там народу до чёрта условно-безработного вокруг, и ве-че в каждой деревне по две. Хотят сделать там основной пассажирский хаб, по меньшей мере — на европейскую часть страны.
Я непроизвольно скривился — идея ехать в Ивановскую губернию особенного восторга как-то не вызвала. Либанов, заметив это, оживился:
— Во-оот! И я о том же! Среди наших тут тоже никто энтузиазмом не горит… А альтернативы — ещё краше! Ну, Красноярск ладно — там всё понятно. Просто холодно. И далеко. И холодно. Короче, в пень!
— А это… как ты сказал? Громозеково…
— Гродеково, — опять со вкусом выговорил Либанов и облизнул губы. — Это станция такая, на Дальнем. Километров 200 от Владивостока. Переход пограничный большой из Китая, и железка, и авто. С прицелом на то, чтоб грузы таскать, сам понимаешь откуда.
— Какие такие грузы? — скривившись, пожал плечами я. — Тут с пассажирами бы разобраться…
— Это нам “бы разобраться”, а там народ уже всё решил.
Я открыл рот, чтобы высказаться возмущённо, но Андрей меня перебил:
— Ну, точнее, не решили ещё — пока так и написано ”с перспективой использования локации в качестве грузового терминала”. “С перспективой”, понял? Кстати, в проекте вообще упор на ту сторону сделан — там станций больше всего будет. Это тут, в Центральном округе, поначалу буквально несколько штук — даже в областных центрах далеко не во всех, а на Дальнем Востоке только в первой волне 24 станции запланировано! Ну, везде, в смысле, не только Владик. И Сахалин, и Камчатка — те края, короче.
Помолчали.
— Ещё чем порадуешь? — нарушил тишину я.
Либанов пожал плечами и добил своё пиво.
— Так-то, особенной радости… не наблюдается. Пока я себя не особо вижу, — он покрутил рукой неопределённо, — в этих процессах. Тектонических.
Я медленно кивнул, и задумался, уставившись в белую стену.
Да, реально, нет нам места в такой серьёзной движухе. Тут и захочешь вставить свои пять копеек в план войны — так не успеть! Если они за день столько накреативили — а это ж ведь ещё Либанов наверняка по верхам пробежался только! — то что будет завтра? Через неделю? Сколько человеко-часов потребуется только для того, чтоб всю эту гору документации хотя бы просто прочитать?
Или это спецом делается? И нас сознательно топят в бесконечных малозначащих бумагах, чтоб мы смирились и не дёргались? Ох, не хочется признавать Ивлева в таком виновным, да только человек он — государев, что прикажут — то и сделает! Придётся — и сдаст нас оптом, как стеклотару…
Видимо, что-то такое на лице у меня отразилось, потому как Либанов хитро подмигнул и шёпотом выдал:
— Но без волшебного ключика всё равно ни у кого ничего не выйдет!
Это, конечно, да, ключик у нас есть. Но что делать, если всё у генерала пойдёт по красоте, как надо, телепорт заработает, даст пинка народному хозяйству? Просто без нас. Неужели мы полезем с мелким собственническим саботажем? Ох, не уверен я. Про себя, по крайней мере.