Я поморщился, вспоминая зиму и россыпи стреляных гильз под ногами.
— Кстати, без предателя среди персонала не обошлось. И даже имя мы выяснили.
— Кто, — выдохнул я, подавшись вперёд.
— Да не знаешь ты его, — отмахнулся Ивлев, — так, мелочь чиновная. Но данные сто процентов: такие отчёты им писал — зачитаешься! Самое обидное тут то, что этот дурак им же и подставился — нашли потом в парке с пулей в башке. Чужой, иностранной. То ли посмотреть припёрся, дебил, то ли с ними эвакуироваться планировал… А жаль — я бы с ним поговорил! — тут Ивлев хищно ощерился, а я непроизвольно вздрогнул.
— На второй раз они уже таких ошибок не совершили: возможную подмогу заблокировали по дороге. Вообще, почти всё сделали по уму: собрали всех своих в кучу, научились как-то делиться энергией, старший их сначала открыл большое окно и выпустил отвлекающую группу камикадзе — в городе по прохожим стрелять беспорядочно, плюс засады с ПТУРами по кустам… А сами, тишком, попытались вынести Либанова, которого спеленала группа захвата. Ну, тут нам повезло…
Я аж поперхнулся:
— Повезло?!
Генерал кивнул:
— Повезло. Влюблённые наши чуть-чуть рановато выскочили, не успели косоглазые до конца всё выстроить. И ты ещё это окно узрел… “в окно”, если можно так выразиться. А после Артемьевские сработали молниеносно — прижали этих огнём, не давая пленных вытащить.
— И Скип с парнями там был ещё, — глухо поправил Ивлева я.
— И Скип, — согласно кивнул генерал. — Да чего там — даже я, в кои-то веки, пострелять сподобился! А всё почему? Потому, что шило у кого-то в одном месте!
В ответ я молча постучал пальцем по красной коробке, лежащей передо мной на столе.
— Ну да, грудь в крестах получилась… Но и по-другому вполне могло быть!
Генерал снова прервался на уничтожение очередной бутылочки воды.
— Ты не представляешь, сколько усилий наша разведка потратила на то, чтоб это всё выведать, — несколько нелогично заявил он, барабаня пальцами по столу. — Правда, и ты сам тоже руку приложил, помог, окнами своими.
Я со значением откашлялся. Ивлев хитро посмотрел на меня, подмигнул и продолжил:
— А тут всё уже почти. Собрали они всех своих одарённых в кучу, открыли окно для отвлекающей группировки, потом, в спешке, основное — для эвакуации. А в него не идёт никто! Потому что наши им голову поднять не дают. Тут уроды задёргались, начали войска в портал пихать, а ты сообразил им подарочек прислать. Ответный. У них, конечно, там всё было по уму — не бетонный дот, как ты опасался, но не намного хуже, какое-то мобильное броневое заграждение. Но и их возможности тоже не беспредельны — когда акция стала затягиваться, поддерживающим портал одарённым тоже пришлось из-за брони своей вылезти и подойти к окну вплотную. Там-то их взрывом и накрыло, почти всех.
— А кто тогда последнее окно открывал, к ангару? — перебил я.
— Я ж говорю — “почти”. Один, самый сильный, был только ранен. Но очень, очень расстроен! Мы ему, можно сказать, в душу плюнули своим тротилом! Не захотели покорно на заклание идти, сопротивляться посмели! Ну и вот — перевёл он дух, перевязался, вояки их подтянули какие-никакие резервы, и здрассте-пожалуйста, получите ещё одно окошко, прям в ангар.
— Силён был мужик, — скрепя сердце, признал я.
Генерал покивал, поджав губы.
— Что есть, то есть. Точнее — что было! Здоровье, “подорванное”, хе-хе, не сдюжило бодания с вашими объединёнными силами! До госпиталя даже не довезли, как агентура доложила. Так что, теперь у них в работе полдесятка салаг сопливых, и ни о каких силовых акциях в нашу сторону пока не может быть и речи.
Я состроил максимально самодовольную рожу и шутовски погладил себя по груди.
— Вот-вот, — Ивлев ткнул в мою сторону пальцем, — как-то примерно так. И вот мы плавно подошли к пониманию того, кого за что наградили. Высшие награды получили те, кто внёс максимальный вклад в уничтожение критически опасного противника. Личный. С риском для собственной жизни. Кто закрывал “окна” в непосредственном противостоянии или управлял робоминой собственного инициативного изготовления — те Герои. А кто помогал, ручки крутил на аппаратуре, или стрелял из укрытия — тем ордена. Понятно теперь?