Как ни странно, размялся я довольно быстро — почти сразу, как меня вывели в коридор. Даже левую руку перехватила Рыжая, оттеснив Артемьева — тот не особо возражал, впрочем.
Ну что, разберём полёт?
— Это что такое было?
— Не смогли среагировать, — виновато отвёл глаза Андрей. Никак не получалось наводку захватить надёжно, прибавляли, прибавляли, вроде по чуть-чуть, а потом вдруг бац — резонанс. Вот тебя и вырубило. И пушку нашу заодно…
— Хм, вырубило… — протянул я. — И сильно?
— Сильно что? Вырубило? Тебя не очень, меньше секунды, по мониторингу судя. А пушку — с концами.
— И долго новую делать?
Тут уже Рыжая с Либановым ответили одновременно:
— Да какую “новую”! Ты на себя посмотри!
— Сегодня уже точно не сделаем.
Я зацепился за главное:
— Сегодня?
Либанов ответил, пожав плечами:
— Ну так вечер уже — целый день про… работали. Я уж молчу про то, что тебе в себя прийти надо, но ведь и парни со вчерашнего утра в лабе, ещё одну ночь они точно без последствий не перенесут, — повернулся к Лине и успокаивающе прибавил: — всё, я всех отослал, там уже только ликвидационная бригада осталась.
— Уверен, что так вот заботишься обо всех, о ком стоило бы? — ядовито осведомилась Лина, уперев свободную руку в бок.
Либанов стрельнул взглядом на мою грудь и только вздохнул виновато.
-*-*-
На полпути домой я понял, что мои провожатые мне уже, пожалуй, и не обязательны. Пошевелил плечами, и Либанов меня отпустил сразу, а Рыжая — после долгого оценивающего взгляда. Но — отпустила.
На улице уже стемнело, но у нас на территории не спрячешься — всё залито мертвенно-белым светом фонарей. Днём, похоже, прошёл дождь, смывший дневную жару, и прохладный воздух был настолько свеж, что мне захотелось продлить прогулку, ещё, что угодно, только не домой!
А вот Лина уже явственно клевала носом.
Только этим я могу объяснить её спокойную реакцию на неожиданное предложение Либанова уже на ступенях крыльца нашей гостиницы:
— Может, прогуляемся чутка? — и тут же, успокаивающе, Лине: — Мы тут, вокруг дома! Пару кружков, чисто кровь немного разогнать — весь день ведь просидели!
Рыжая медленно кивнула в ответ и скрылась за дверью. Я на секунду ощутил неудобство — по-хорошему, мне бы её хоть до номера довести, конечно… Но Либанов уже торопливо шептал, наклонившись:
— Пошли, расскажу кое-что!
Завернув за угол, он воровато огляделся, потом снова наклонился и свистящим шепотом выдал:
— На самом деле у нас всё получилось!
Я остановился, словно ударенный (да чего там — я и был ударенный! резонансом этим клятым), но завлаб цепко ухватил меня за локоть и дёрнул, увлекая дальше:
— Только не тормози! Гуляем мы! Дышим. Дыши давай!
— Где ты раньше был, — пробурчал я, шагая за ним.
— Ну извини, — запнулся он, — мой косяк, признаю. Надо было профу запретить последний прогон!
— Так а зачем вообще это всё, если получилось? — спросил я, догоняя.
— Ну так жизнь не кончается, — пожал этот злыдень плечами, состроив совершенно невинную рожу. — У нас так-то ещё там поле непаханое — сам же мне список идей накидывал. Вот, полезли габариты расширять, вектор поворачивать — и нарвались… Но там понятно, в чём проблем, больше такого не будет!
— Так а почему тогда про “получилось” я только сейчас слышу? И когда получилось-то, кстати?
Либанов коротко взглянул на меня, поджал губы, но всё же раскололся:
— Первый раз наша камушка ушла по предсказанной траектории в 17.20. Серия из трёх полностью расчётных движений зафиксирована где-то в шесть часов с минутами. Точнее, не зафиксирована. В лабжурнале про это ничего нет, и не будет. Знаем только я, проф и Дима. Ну и ты теперь.
— Дима? — машинально переспросил я, раздумывая когда и насколько сильно мне обижаться.
— Ну это парень новый, однокурсник мой, он у нас как-то все расчёты на себя перетянул. Незаметно.
Я остановился и на этот раз на возмущённое либановское поддёргивание за рукав уже не поддался. Он был вынужден вернуться и с вопросом уставился на меня.
— Давай рассказывай уже. Всё, — подчеркнул я интонацией.
Завлаб вздохнул, снова потянул меня за руку и проговорил, на этот раз почти жалобно: