Даня был хорошим парнем, но иногда через чур вспыльчивым и постоянно влипал в какие-то переделки. А еще он любил выпить, особенно сильно это стало проявляться после возвращения с фронта. Но его открытость, простота и харизма перевешивали эти негативные черты. А еще, если бы не Даня, меня могло бы не быть в живых. Ведь это именно он буквально тащил меня на себе, когда меня контузило в бою. Я чувствовал себя обязанным ему, да и деньги были не лишними, поэтому я почти не раздумывая позвонил ему.
Как я и предполагал, это была долгая беседа. Даня сидел в перевязочной, ему было скучно, а разговоры всегда были его стихией. Прежде чем поделиться контактами своей родственницы и адресом встречи, он устроил настоящий допрос о моей жизни, начиная с тех пор, как мы виделись в последний раз. И, конечно, никак было не обойтись без десятка историй от моего товарища.
Когда моя голова коснулась подушки, на душе было значительно легче. Я чувствовал, как внутри снова крепнет надежда на то, что скоро все наладится.
На следующий день, ровно в девять утра я был перед входом в НИИ квантовой физики. Там меня уже ждала приземистая пожилая женщина. Она была полной, с растрепанной короткой стрижкой и на первый взгляд не вызывала расположения к себе из-за сурового задумчивого взгляда. Но ее душевность и манера общения мгновенно все меняли. Только что мы были чужими людьми и вот она уже моя близкая родственница.
В бюро пропусков, на охране и в коридорах все улыбались Марине и здоровались при встрече, а в след звучали пожелания хорошего дня и приглашения вместе отобедать. Несмотря на то, что за окном во всю шел век двадцать первый, внутри НИИ сохранялась атмосфера 80-х годов двадцатого века. Эти деревянные растрескавшиеся двери, дребезжащие лифты с выстреливающими кнопками, бесконечные полутемные коридоры - все это я раньше видел только на картинках, да в старых фильмах. Но еще сильнее меня поразило, что здесь до сих пор пользовались бумагой. Я точно видел, как в одном из ответвлений кто-то распечатывал объемный документ. А на встречу нам не раз попадались люди с объемными папками, наполненные документами. Кажется, это место научилось останавливать время, не иначе.
- Не обращай внимания на внешний вид, - словно прочитав мои мысли сказала Марина не сбавляя шаг, - настоящая наука творится здесь, а не в белоснежных лабораториях, где всюду висят мониторы и кажут цветные диаграммы. Вот скажи мне, как думаешь, что самое важное для ученого?
- Ум, интеллект, наверное?
- Страсть, - улыбаясь поправила меня Марина, - все ученые умны и интеллектуально развиты, но только страсть позволяет сделать настоящий прорыв. И когда ты в этом порыве ищешь ответы на свои вопросы, тебе нет дела до чего-то еще. О, мы пришли.
Мы оказались в крохотном кабинете, заставленном десятками, если не сотнями научных книг. Ими были наполнены оба шкафа, что занимали едва ли не треть помещения, тут и там они были составлены в неровные стопки, а также, видимо самые часто используемые, были разбросаны по старенькому рабочему столу. Здесь были и новенькие глянцевые экземпляры, и потускневшие потертые столетние тома. Я насчитал минимум пять различных языков, на которых были изданы эти книги. На подоконнике стояло несколько горшков с вьющимися, свисающими до пола растениями. Не смотря на морозную погоду внутри кабинета было душно, а воздух был пропитан запахами сырой земли и прелой целлюлозы, поэтому Марина первым делом приоткрыла форточку, затем плюхнулась на скрипнувшее рабочее кресло и пригласила сесть напротив.
- Даня объяснял тебе цель работы?
- Нет, он только сказал, что нужно его подменить. Ну, и что нужен физически здоровый человек.
- Понятно. На самом деле и Даня то толком не знал для чего мы набираем людей. Если вкратце, то в нашем институте будут проводиться эксперименты с привлечением людей. Подробности я не могу рассказать, пока ты не подпишешь соглашение о неразглашении и прочие документы.
- То есть вам нужны подопытные кролики? - неуверенно улыбнулся я.