-Напрашиваешься на комплимент?
-Больно надо.
Больше он ничего не сказал, впрочем, я тоже. И дальше обед проходил в молчании, а после неожиданно для меня, но певец помыл посуду, правда, только за собой. Но поскольку я все еще ела, не стала придираться к таким мелочам, уже хоть что-то. Может действительно перемирие, нужно еще будет проверить ванную, вдруг и там он прибрал за собой. Звонок в дверь застал меня за мытьем посуды. Посчитав, что я более занята, чем смотрящий телевизор артист, я не стала прерываться и открывать дверь. А судя по тому, что он, не дожидаясь никаких действий с моей стороны, сам встал и отправился открывать, это было правильным решением. Звук закрывшейся двери подтвердил мою догадку, о том, что это наше очередное задание от ведущих, а прошедший в кухню певец зачитал его.
В записке говорилось, что сегодняшним нашим заданием будет игра в твистер, а в качестве подъема спортивного интереса призом выигравшему выступал свободный вечер вне квартиры. Для впервые так надолго задержавшейся в четырех стенах меня это показалось замечательной стимуляцией. Что атрибуты игры и ведущий прибудут вечером, тоже сообщалось в записке, а пока мы были предоставлены сами себе. Для меня это было прекрасной возможностью, заняться тем, что мне давно хотелось, а именно понежиться в той шикарной ванне, которую я рассмотрела еще в первый день. О сегодняшнем посещении ванной комнаты я старалась не думать. Чтобы не провоцироваться себя на неприличные воспоминания.
Глава 9, или ...Ванная.
В ванной сумрачно и туманно. Словно кто-то слишком долго мылся в очень горячей воде. Пахнет сандалом и хвоей. Пытаясь рассмотреть близ лежащие предметы я обнаружила принимающего душ певца. Он же только что мылся. Вот чистюля. Или просто каждый в этих четырех стенах развлекается, как может. И заодно, развлекает меня. Снова этот занимательный вид голого и мокрого Хен Чжун стоящего под водой, неожиданно будоражит меня. Не то, чтобы в прошлый раз он оставлял меня равнодушной, чего уж скрывать перед самой собой то, но просто сейчас глядя на него, что-то зашевелилось во мне. Может глисты. Или это Чужой. Что это вообще за выражение «шевелилось во мне», сама себе усмехнулась я, но взгляд от его спины отвести не смогла. Капли воды стекают по коже, не долго задерживаясь на рельефе перекатывающихся во время его движений мышц, и оставляют мокрые дорожки. На пояснице и бедрах еще виднеются остатки пены. Хочется стереть их ладонями, как что-то инородное скрывающее от меня важные детали образа. Каково это прикоснуться к нему. Дыхание становится глубже и чаще, во рту сохнет. Я отчетливо вижу льющуюся из-под душа воду, но не слышу не звука. Комната звенит тишиной, отзываясь в каждом моем нервном окончании. А певец, как и в прошлый раз не замечает меня, направляет воду на лицо, на мыльную пену в волосах. Мне бы и рассмеется, он ловит кайф как в рекламе шампуня, только теперь его безразличие к моему присутствию задевает меня за живое. Я хочу к нему под душ, почувствовать руку, что сейчас смывает пену с волос на себе. Хочу сказать что-то колкое и очень остроумное, чтобы привлечь внимание. Но в горле пустыня сахара рассыпала свои пески, а кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться к бронзовой коже, провести руками по рельефу мышц, попробовать эту кожу вкус. Настолько, что я еще недавно стоявшая в одежде и следящая за стекающей по нему водой, уже стою за его спиной. Он по прежнему делает вид, что не замечает моего присутствия. А я обнимаю своим руками его руки, чувствуя гладкость кожи, провожу по ним ставшими влажными и скользкими от остатков пены ладонями, перемещаю их на живот, обводя контуры давно приглянувшихся мне кубиков кончиками пальцев. Он не пытается пошевелиться и вообще никак не выдает, что он чувствует мои прикосновения, только я чувствую, как напряжены его мышцы, как они подрагивают под моими пальцами. Совершенно по-особенному тяжелеет грудь, а напряженные и ставшие особенно чувствительными соски едва касаясь его спины, посылают толпы мурашек по моей коже. Хочется прижаться сильнее. Где-то внутри меня уже давно подняло свою голову вожделение, концентрируясь низу живота, растекаясь следом за каплями воды, стекающей по нашим телам. И я прижимаюсь к его спине, чтобы хоть как-то унять ноющую без прикосновений грудь. Чуть отстраняюсь и снова едва касаясь грудью по его спины, поднимаю руки выше, чтобы прикоснуться ладонями к бусинам его сосков, погладить их пальцами. Снова табун мурашек, по моей коже. Что-то неуловимо меняется, и я прижимаюсь щекой к его груди проводя руками уже по бокам, спине, спускаясь ниже, поднимаю голову вверх, но закрываю глаза. Не хочется видеть его глаза, мне отчетливо помнится их непроницаемость, но губы горят, и я знаю он должен понять, что мне сейчас так необходимо. Чувствую прикосновения рук к своей спине, прохладное, нежное, едва уловимое, от талии вверх, по лопаткам, к шее, запрокидывающее мою голову сильнее. Чувствую воду, бьющую по нервам вслед за этими прикосновениями. Чувствую, как чужие губы касаются моих, настойчиво, обжигающе, сладко. Сердце ускоряет свой ритм, так что я слышу его глухой стук у себя в висках. Не хватает дыхания и отстраняюсь от него, чтобы сделать вдох и открываю глаза, которые тут же слепит свет лампочек. Дезориентированная, не сразу понимаю, что артиста вовсе нет в ванной, а вода, в которой я задремала, остыла. Значит сон, но как мучительно тянет низ живота, неудовлетворенное желание, ставшая прохладной вода не приносит облегчения, а грудь ноет и словно болит от жажды прикосновений. Не осознавая, что делаю, провожу рукой по напряженным соскам, чуть сжимаю грудь, и это движение отзывается спазмом глубоко внутри. Но не приносит облегчения. Раздается стон. Мой? Что я делаю? Мысленно спрашиваю сама себя, и погружаюсь под воду с головой. Внутри разгорается глухое раздражение и недовольство собой. Мало того что уснула в ванной, так еще и…Язык не поворачивается даже мысленно произнести. Хорошо, что не утонула вообще. И что это за сны такие. Воспоминание поцелуя и прикосновений чужих пальцев к коже, снова отзывается сокращением внутренних мышц. Только теперь уже я не стону, а просто булькаю под водой и выныриваю. Возбужденная и злая. На саму себя. На певца. Поднимаюсь из ванной и спускаю воду. Вот, что за мода появляться обнаженным, не закрываться, и вообще такое тело надо запретить демонстрировать. Под страхом наказания. Включаю душ и смываю с себя остатки мыльной воды. Сначала горячий, потом ледяной. Нужно как-то привести это предательское тело в сознание. Как ему в лицо после такого сна вообще посмотрю. Сразу же раскусит. Вот тебе и расслабилась в ванной. Брр. Ледяная вода, бодрит, но … Снова горячая, холодная, горячая. Ну, вот я уже могу нормально соображать, а не только, нет, не думай о том, что тебе снилось. Но как же реалистично это было. Ледяная вода. В итоге из ванной я выхожу, еще более взвинченная и растерянная. Мне же совсем не нравится певец. Тогда к чему этот сон. Иду в комнату, в которой меня поджидает мигающий телефон. Не буду смотреть. Не буду звонить. Не буду думать. Переодеваюсь, нужно идти в гостиную, но как же не хочется видеть сейчас певца. Боюсь не с умею скрыть смущения, но надо. И я иду. И натыкаюсь на него выходя из комнаты. Смотрю прямо в глаза. Щеки и шею немедля опаляет жаром. Ну и видок сейчас, наверное, у меня. Отвожу взгляд, но перед этим успеваю заметить слегка нахмуренные брови певца. Куда он шел? Уж не за мной ли? Молчит. И я, отчаянно борясь со смущением от картинок, всплывающих в голове, поднимаю глаза, чтобы спросить, чего он хотел, когда подходил к моей двери.