Но его обзор во сне взмыл на высокий холм, миновал ещё несколько солдат по стойке смирно, а затем пронзил каменные стены, как это было с ним в чудовищной клинике. Внутри журчали фонтаны, каменные стены блестели, как стекло. Это было спокойное, тихое видение, пока...
Фартинг, даже во сне или что бы это ни было, сильно вздрогнул от протяжного звука женского крика. Теперь его видение скользнуло сквозь внутренние каменные стены. Некоторые комнаты казались хранилищами, охраняемыми более совершенно неподвижными солдатами, а в середине каждого хранилища стояли деревянные поддоны, на которых были сложены настоящие стопки связанных американских денег. Эти стопки были в человеческий рост.
Фартинг понял одно:
"Это должны быть сотни миллионов долларов США, просто лежащие там..."
Но крик становился всё громче и ужаснее, когда он взлетел вперёд. В одной маленькой комнате он увидел грубоватых солдат, примитивно топивших человека без рубашки в ведре с водой, но когда угол зрения Фартинга приблизился, он сначала почувствовал запах, а затем увидел, что это была не вода, а диарея. Солдаты долго удерживали жертву, смеясь, когда последние конвульсии прекратились, а остатки дыхания человека вырвались из коричневого, комковатого бульона. Если бы во сне у Фартинга был желудок, он бы точно опустел именно тогда.
Затем какая-то неведомая сила толкнула его через другую стену, на этот раз в комнату...
"Нет, нет, нет! Я не могу этого видеть!"
В комнату, где солдаты небрежно насиловали голых детей на длинных столах, очень похожих на столы для вскрытия. Некоторые дети плакали и дрожали от шока, а другие просто лежали с вытаращенными глазами и открытым ртом.
"Уходи отсюда! Прочь!"
Фартинг закричал на себя, и, слава богу, его разум повиновался; его ужас пронзил его через другую толстую каменную стену.
Но облегчение было недолгим. Следующая комната оказалась источником безумных женских криков, которые он слышал ранее.
Он взглянул и снова приказал себе уходить прочь отсюда, но на этот раз не смог.
Он просто висел там, как пар, в воздухе, пока что-то непонятное заставляло его смотреть...
Обнажённая темноволосая женщина лежала, растянувшись на каменном полу, её запястья и лодыжки были скованы кандалами. Несколько солдат смотрели вниз, улыбаясь, у некоторых были выпуклости в промежности. Но один солдат встал на колени рядом с женщиной, и...
ЧИК! ЧИК! ЧИК!
Отрезал ей нос чем-то вроде ножниц по металлу, затем оба уха. Большинство её пальцев на руках и ногах уже были отрезаны. Стоящий на коленях солдат кивнул, затем вытянул каждый сосок указательным и большим пальцами и...
ЧИК! ЧИК! ЧИК!
Из горла женщины вырвались крики, больше похожие на заклинившие шестерёнки в машине. Она вздрогнула, дёрнувшись в своих кандалах с повторяющимся безумным лязгом, её спина выгнулась дугой, белки её глаз теперь полностью покраснели.
Затем солдат поднял глаза, пробормотал что-то на своём родном языке, после чего остальные солдаты разошлись. Один вернулся, не имея ничего более ужасающего, чем зелёный резиновый садовый шланг. Но затем в поле зрения неуклюже вошли ещё двое солдат, оба в тяжёлых асбестовых перчатках, каждый с ручкой дымящегося стального котла. Фартинг смог заглянуть в котёл, и то, что он увидел, было чем-то вроде расплавленного зелёного пластика, медленно пузырящегося. Котёл, должно быть, вмещал десять галлонов, может быть, двадцать. Фартинг даже уловил этот безошибочный запах расплавленного пластика. Драматической прелюдии не было. Двое солдат без дальнейших пауз вылили дымящееся содержимое котла на женщину, покрывая её от шеи до паха. Не было смысла описывать ни её крики, ни её физические конвульсии, когда пузырьки пластика шипели на её самой чувствительной коже. Котёл отодвинули; стоявший на коленях солдат встал и отступил назад, затем кивнул солдату со шлангом.
Огромные клубы пара поднялись, как грибы, когда один из солдат открыл кран шланга и залил пластик на женщине холодной водой. Этот процесс продолжался в течение нескольких минут, пока не было достоверно, что горячий пластик теперь достаточно остыл и затвердел.
Женщина каким-то образом осталась жива, глаза у неё были безумные, рот то открывался, то закрывался, но криков больше не было.
Раздался ещё один приказ, затем четверо солдат наклонились, просунули пальцы под оболочку из закалённого пластика и тут же сорвали эту оболочку вместе с кожей женщины. Звук этого едва не стоил Фартингу его разума...