– Господи боже! – возбужденно прошептал он. – Мы вышли прямо к окнам дома. Взгляните!
Лоример посмотрел туда, куда указывал Филип, и шутка, которую он собирался произнести, замерла у него на губах. Удивление и восхищение не дали ему сказать ни слова.
Глава 5
Она пряла и улыбалась – и мне показалось, что она опутала своей нитью мое сердце.
Перед ними буквально на расстоянии вытянутой руки находилось нечто такое, что, казалось, вполне могло быть заключено в рамку, и в этом случае предстало бы в виде прекрасной картины с тщательно подобранной палитрой цветов и безукоризненно выписанными деталями. Однако на самом деле это было самое настоящее окно, защищенное решетками, но в данный момент широко распахнутое, чтобы дать свободный доступ свежему воздуху. Друзья стояли прямо перед притаившимся в тени величественных сосен длинным невысоким бревенчатым домом, неказистым на вид, но крепким. Строение густо заросло вьющимися растениями. Впрочем, молодые люди почти не обратили внимания на сам дом. Их взоры приковало то, что они увидели в окне. Оно было окаймлено непривычно массивными ставнями, покрытыми резьбой, и такими темными, словно они сделаны из черного дерева. Ставни тоже были густо оплетены растениями – цветами душистого горошка, резеды и крупными, яркими анютиными глазками. Широкий неструганый подоконник усеивали белые и красные бутоны плетистой розы. Над окном, на крыше, была установлена большая, причудливой формы голубятня. В ней на жердочках сидели несколько птиц с веерообразными хвостами и, выпятив белоснежные грудки, о чем-то меланхолично ворковали. Рядом с голубятней прямо на крыше устроились еще три или четыре вяхиря. На них падал луч солнца, и птицы радостно растопыривали свои крылья, словно паруса, наслаждаясь теплом и светом.
В противоположном от окна конце комнаты, в затененном дверном проеме, словно драгоценный камень, уложенный на темный бархат, сидела за прялкой девушка. Это была та самая таинственная красавица, которую видел рядом с выложенной ракушками пещерой Эррингтон. На ней красовалось простое шерстяное белое платье без декольте, открывавшее лишь шею. Ее изящные руки были частично обнажены. Наблюдая за тем, как вертится колесо прялки, и придерживая кудель, она улыбалась, словно думая о чем-то приятном. Ее улыбка как будто освещала погруженную в тень комнату – настолько она выглядела искренней и доброй. Такую можно увидеть разве что на губах счастливого ребенка. Однако темные синие глаза девушки при этом оставались серьезными и задумчивыми. Вскоре ее улыбка тоже погасла, но мечтательное выражение на прекрасном лице осталось. Жужжание колеса прялки, которое вращалось все медленнее, затихало. Наконец колесо остановилось. Девушка встрепенулась и прислушалась, словно ее ухо уловило какой-то незнакомый звук. Затем она одной рукой отбросила со лба золотистую прядь волос, медленно встала и подошла к окну. Одной рукой она осторожно отвела в сторону бутоны роз и выглянула в сад, посмотрев сначала в одну сторону, а затем – в другую. Тем самым она дала молодым людям возможность в полной мере оценить ее красоту.
Лоример медленно выдохнул, до этого долго сдерживаясь.
– Вот это да, старина, – прошептал он. Эррингтон в ответ сдавил его руку, словно в тисках. Оба молодых человека, опасаясь быть замеченными, отступили еще дальше под сень сосен. Девушка между тем задержалась у окна, словно в ожидании чего-то. Несколько голубей, сидевших на крыше, слетели вниз и опустились на землю перед ней, громко и гордо воркуя, будто пытались привлечь ее внимание. Один из них взлетел на подоконник. Красавица задумчиво поглядела на него и тихонько погладила его молочно-белые крылья и головку, стараясь не напугать. Голубь, казалось, испытывал восторг от того, что его заметили, и чуть ли не разлегся на подоконнике, чтобы его удобнее было ласкать. Продолжая осторожно поглаживать его оперение, девушка высунулась подальше в заросшее цветами окно и довольно низким грудным голосом выкрикнула:
– Отец! Отец! Это вы?
Ответа не последовало. Через минуту-другую она вернулась на свое место и снова села за прялку, колесо снова завертелось с монотонным жужжанием. Голуби же принялись прогуливаться по крыше.
– Вот что я вам скажу, Фил, – шепотом произнес Лоример, решив, что на этот раз не даст себя перебить. – Я чувствую себя просто ужасно! Мы ведем себя недостойно, словно двое воришек, которые вознамерились украсть пару голубей, чтобы испечь себе пирог с птичьим мясом. Давайте уйдем отсюда! Вы ее увидели? Ну, и довольно с вас.