Гулдмар на время умолк и, казалось, погрузился в раздумья. Молодые люди с живым интересом наблюдали за игрой эмоций на его одухотворенном лице. Тельма смотрела в противоположную сторону, поэтому ее лицо было от них скрыто. Наконец старый фермер снова заговорил, но уже спокойнее:
– Теперь, молодые люди, вы знаете, что мы из себя представляем. Мы оба, по мнению лютеранской общины, заслуживаем того, чтобы предать нас анафеме. Моя дочь принадлежит к так называемой идолопоклоннической Римской церкви. Я – один из последних варваров, язычников. – Старый фермер улыбнулся с явным сарказмом. – Впрочем, правду говоря, для варвара я не так глуп, как обо мне говорят некоторые типы. Если бы мы с гнусавым Дайсуорси одновременно держали экзамен по правописанию, я бы наверняка победил и получил приз! Но, как я уже говорил, вы теперь нас знаете. Если общение с нами может каким-то образом обидеть вас, давайте лучше расстанемся, пока мы еще добрые друзья и клинки еще не извлечены из ножен.
– Ни одна из сторон не станет извлекать клинки из ножен, уверяю вас, сэр, – сказал Эррингтон, шагнув вперед и положив руку на плечо бонда. – Надеюсь, вы поверите мне, если я скажу, что буду считать честью и привилегией дальнейшее знакомство и общение с вами.
– И даже если вы не примете меня в последователи Одина, – добавил Лоример, – вы не можете помешать мне пытаться сделать так, чтобы я стал приятным для вас человеком. Предупреждаю вас, мистер Гулдмар, что буду навещать вас весьма часто! Таких мужчин, как вы, нечасто встретишь.
Лицо Олафа Гулдмара выразило удивление.
– Вы серьезно? – спросил он. – Ничего из того, что я вам сказал, на вас не подействовало? Вы по-прежнему ищете дружбы с нами?
Оба молодых человека искренне заверили старого фермера в том, что так оно и есть. После этого Тельма встала со своего низкого сиденья и посмотрела на гостей с радостной улыбкой.
– Знаете ли вы, – сказала она, – что вы – первые два человека, которые, посетив нас однажды, хотите навестить нас снова? Вижу, вы удивлены моими словам, но это так, правда ведь, отец?
Гулдмар кивнул с довольно мрачным видом.
– Да, – сказала Тельма и стала загибать свои белые пальчики. – У нас три недостатка: во‐первых, мы прокляты; во‐вторых, у нас дурной глаз; и в‐третьих, мы не являемся приличными, почтенными и уважаемыми людьми!
И девушка разразилась смехом, похожим на звон хрустальных колокольчиков. Молодые люди, следуя ее примеру, тоже расхохотались. Немного успокоившись, Тельма, с прекрасного лица которой еще не сошло выражение искреннего веселья, откинула голову назад, коснувшись затылком разросшегося розового куста, и снова заговорила:
– Мой отец так не любит мистера Дайсуорси, потому что тот хочет… о… что там они делают с дикарями, отец? Да, вспомнила… он хочет обратить нас в лютеранство. А когда преподобный в очередной раз понимает, что это бесполезно, он сердится. И хотя сам он такой набожный, но если он слышит, как кто-то в Боссекопе рассказывает о нас какие-то нелепицы, он добавляет к этому еще что-нибудь, не менее лживое и неправдоподобное. И все это копится и копится, и… Что такое?! Что с вами?
Удивленное восклицание девушки было вызвано тем, что Эррингтон выругался и угрожающе сжал кулаки.
– Сейчас я бы с удовольствием сбил его с ног! – сказал он негромко.
Старый Гулдмар засмеялся и посмотрел на молодого баронета одобрительно.
– Кто знает, кто знает! – жизнерадостно пробасил он. – Может, когда-нибудь вы так и сделаете! И это будет доброе дело! Я и сам готов это сделать, если он снова начнет меня допекать. А теперь давайте проделаем кое-какие приготовления для вас. Когда вы приедете, чтобы повидаться с нами снова?
– Сначала вы должны нанести визит мне! – тут же откликнулся сэр Филип. – Если вы и ваша дочь удостоите меня чести принять вас завтра, я буду горд и счастлив. Считайте, что яхта в вашем распоряжении.
Тельма, по-прежнему не отходя от зарослей роз в оконном проеме, бросила на Эррингтона долгий вопросительный взгляд – казалось, она хотела понять, каковы его намерения по отношению к ней и к ее отцу.
Гулдмар сразу же принял приглашение. Когда время визита, намеченного на следующий день, было согласовано, молодые люди собрались уходить. Пожав Тельме руку на прощание, Эррингтон решил рискнуть. Он легонько дотронулся до розы над ее головой, которая почти касалась волос девушки.
– Могу я взять ее? – негромко спросил он.
Глаза Тельмы и сэра Филипа встретились. Девушка густо покраснела, а затем вдруг стала бледной. Она сорвала цветок и вручила его Эррингтону. Затем она повернулась к Лоримеру, чтобы попрощаться. Друзья спустились с крыльца. Тельма прикрыла ладонью глаза, в которые били солнечные лучи, и смотрела им вслед, пока они спускались по извилистой тропинке к берегу, сопровождаемые фермером, который любезно вызвался проводить их к лодке. Друзья пару раз оглянулись, желая еще раз увидеть стройную высокую девушку в белом, которая стояла среди роз, похожая на ангела, а солнце освещало золотистую корону ее волос. Наконец, уже в самом конце тропинки, Филип приподнял шляпу и помахал ею в воздухе, но уже не смог разглядеть, помахала ли Тельма рукой ему в ответ.