– Вы здесь один? – спросил он вдруг.
Боясь испугать своего странного гостя упоминанием о своих товарищах, Эррингтон ответил:
– Да, сейчас совершенно один, Сигурд.
Сигурд сделал шаг по направлению к нему.
– А вы не боитесь? – поинтересовался он голосом, исполненным благоговейного страха.
Сэр Филип улыбнулся.
– За всю свою жизнь я никогда ничего не боялся, – ответил он.
– Значит, – продолжил карлик, внимательно разглядывая Эррингтона, – вы не боитесь, что я вас убью?
– Ни в малейшей степени, – спокойно ответил Эррингтон. – Вы не сделаете подобной глупости, мой друг.
– Ха, ха! – рассмеялся Сигурд. – Вы называете меня другом. Вам кажется, что это слово подразумевает, что я для вас безопасен. Нет, говорю вам. Нет! Друзей сейчас не существует. Весь мир – это поле битвы, на котором каждый человек сражается с остальными. Мира нет нигде! Ветер сражается с лесами, и вы можете слышать звуки этой жестокой битвы всю ночь – когда на самом деле стоит ночь, долгая, долгая ночь! Солнце бьется с небесами, свет с тьмой, жизнь со смертью. Это непримиримая вражда, в которой никто и никогда не отступит и никогда не перестанет сражаться. Никто больше никогда и ни с кем не будет дружить. Слишком поздно! Мы с вами не можем быть друзьями!
– Что ж, можете смотреть на все это по-своему, – покладистым тоном произнес Филип, жалея, что Лоример спит и не слышит, что говорит поднявшийся на палубу весьма странный представитель рода человеческого, который явно сбился в пути в своих рассуждениях об окружающем мире. – Если хотите, пусть так – будем находиться с вами в состоянии войны. Все что хотите, чтобы доставить вам удовольствие!
– Мы в самом деле воюем, – подтвердил Сигурд, в голосе которого звенела непоколебимая убежденность в своей правоте. – Возможно, вы этого не знаете. Но я это знаю! Я ощутил на себе удар вашего клинка. Он скрестился с моим клинком. Стойте! – Глаза Сигурда словно заволокло пеленой. – Зачем же меня послали отыскать вас? Дайте подумать… Дайте подумать!
Тут Сигурд уселся в один из стоящих на палубе шезлонгов и попытался привести свои мысли в порядок. Эррингтон молча наблюдал за ним с терпеливой сдержанностью. В глубине души ему очень хотелось узнать, связан ли каким-то образом Сигурд с Гулдмарами, однако он решил воздержаться от вопросов. Вместо этого он весьма жизнерадостным тоном сказал:
– Да, Сигурд, расскажите, почему вы решили меня повидать? Я рад этому, это очень любезно с вашей стороны, но мне кажется, что вы даже имени моего не знаете.
К его изумлению, после этих слов Сигурд взглянул на него куда более спокойно, и на лице его появилось вполне осмысленное выражение. Он ответил Эррингтону так же связно и логично, как это сделал бы любой здоровый человек:
– Мне прекрасно известно ваше имя, – сказал он вполне хладнокровно. – Вы – Филип Эррингтон, богатый английский аристократ. Судьба занесла вас к ее могиле – могиле, рядом с которой никогда не ступала нога ни одного непосвященного человека, за исключением вас. И так я узнал, что вы – тот человек, которого дожидалась ее душа. Именно она и привела вас сюда. Как глупо думать, будто она спит под камнем – на самом деле она всегда бодрствует и занята делом. Она всегда занимается тем, что противостоит мне! Да, хотя я молился о том, чтобы она успокоилась, мои молитвы на нее не действуют!
В голосе Сигурда снова появились безумные нотки. Филип, надеясь, что это успокоит его гостя, очень спокойно поинтересовался:
– О ком вы говорите, Сигурд?
Голос Эррингтона, похоже, действительно оказал положительное воздействие на полубезумного карлика, который сразу же ответил на заданный ему вопрос:
– О ком я могу говорить, как не о Тельме? Тельма, прекрасная роза северных лесов… Тельма…
Внезапно голос Сигурда прервал длинный судорожный вздох, и он принялся раскачиваться взад и вперед, устремив полные грусти глаза в море.
В мозгу у Эррингтона мелькнула смутная догадка по поводу спрятанного в пещере гроба.
– Вы имеете в виду живую Тельму? Или… Тельму мертвую?
– Обеих, – коротко ответил Сигурд. – Они ведь единое целое, их невозможно разделить. Мать и дочь – роза и розовый бутон! Одна ходит по земле походкой королевы, другая парит в воздухе, словно серебристая тучка. Но я вижу, как они сливаются воедино, и возникает нечто настолько красивое, что прекраснее даже красоты ангелов! И вы – вы знаете об этом не хуже меня. Вы ведь видели Тельму и пили с ней чашу дружбы. Но помните: не со мной! Не со мной!
Сигурд вскочил с шезлонга, подбежал почти вплотную к Эррингтону и положил ему на грудь свою маленькую искривленную руку.