– Ну, и что вам нужно? – грубо и прямо спросила она.
Мистер Дайсуорси, потеряв на время дар речи, разглядывал ее с видом оскорбленного достоинства. Затем, не соизволив произнести ни звука, он попытался протиснуться мимо Бритты в дом. Но она очень решительно развела руки шире, не позволяя священнику это сделать. Голос ее зазвучал еще более резко.
– Даже не пытайтесь войти – это бессмысленно. В доме никого нет, кроме меня. Хозяин ушел на целый день.
– Вот что, милая, – заговорил мистер Дайсуорси вежливо, но весьма сурово, – мне очень жаль, что ваши манеры заслуживают того, чтобы над ними как следует поработали. Отсутствие вашего хозяина меня нисколько не волнует. Я хочу поговорить с фрекен Тельмой.
Бритта засмеялась и отбросила со лба назад растрепавшиеся каштановые кудри. У уголков ее губ появились небольшие ямочки – это было признаком того, что она не без труда сдерживается, чтобы не расхохотаться во весь голос.
– Фрекен тоже нет дома, – произнесла она с наигранной сдержанностью. – Пора ей немного поразвлечься. А молодые джентльмены обращаются с ней так, словно она королева!
Мистер Дайсуорси вздрогнул, и лицо его слегка побледнело.
– Джентльмены? Какие джентльмены? – нетерпеливо поинтересовался он.
Бритте его вопрос явно доставил немалое удовольствие.
– Джентльмены с яхты, конечно, – ответила она. – Какие еще здесь сейчас могут быть джентльмены? – При этом Бритта окинула лютеранского священника с ног до головы презрительным взглядом, прозрачно намекая на его чрезмерную дородность. – Вчера вечером сэр Филип Эррингтон и его друг приезжали к нам в гости и пробыли у нас довольно долго. А сегодня к берегу пристала шлюпка с двумя парами весел и забрала хозяина и фрекен Тельму на яхту. На ней они отправились в Каа-фьорд или еще в какое-то из здешних мест – не могу вспомнить, куда именно. И я так рада! – Бритта в восторге всплеснула полными руками. – Эти англичане – самые красивые и приятные молодые мужчины, которых мне когда-либо приходилось встречать. И сразу видно, что они очень высокого мнения о фрекен. Ну, да она этого и заслуживает!
На лице мистера Дайсуорси было явственно написано отчаяние. События приняли совершенно неожиданный для него оборот, который он ни в малейшей степени не предвидел. Бритта с любопытством наблюдала за ним.
– Передать что-нибудь хозяину и фрекен, когда они вернутся? – спросила она.
– Нет, – с мрачным видом ответил священник. – Хотя погодите. Да! Передайте! Скажите фрекен, что я нашел кое-что, что принадлежит ей, и когда она захочет это получить, я сам ей доставлю эту вещь.
На лице Бритты появилось недовольное выражение.
– Если эта вещь принадлежит ей, вам незачем держать ее у себя, – жестко сказала она. – Почему бы вам не оставить ее – что бы это ни было – у меня?
Мистер Дайсуорси уставился на собеседницу кротким взглядом человека, привыкшего думать не о сиюминутном, а о возвышенном.
– Я не доверюсь наемной прислужнице, – заявил он. – Тем более, когда речь идет о женщине, которая отказывается от общества людей, среди которых она выросла, которая работает на тех, кто блуждает в темноте, и близко общается с ними, и которая к тому же забывает многое из своего родного языка и посвящает себя…
Что собирался сказать священник, так и осталось неизвестным, потому что в этот самый момент его едва не опрокинуло нечто, проскользнувшее у него между ног и коснувшееся при этом обеих его толстых икр. Это было похоже на мяч, но на самом деле оказалось человеческим существом. Не кто иной, как сумасшедший Сигурд, проделав свой рискованный фокус, вскочил на ноги и, отбросив назад нечесаные волосы, дико расхохотался.
– Ха, ха! – воскликнул он. – Это здорово; это умно! Если бы я вас не перебил, вы бы наговорили всякой чуши! Зачем вы здесь? Вам здесь не место! Все ушли отсюда. Она ушла – а значит, здесь все опустело! Здесь нет ничего, кроме воздуха, воздуха, одного лишь воздуха! Ни птиц, ни цветов, ни деревьев, ни солнца! Все это ушло вместе с ней по искрящимся морским водам! – Сигурд широко развел руки, а затем резко свел их вместе и громко щелкнул пальцами прямо перед лицом священника. – До чего же вы безобразны! – в сердцах воскликнул он. – Думаю, вы еще более безобразны, чем я! Да, спина у вас прямая, но вы похожи на груду торфа, тяжелую и бесполезную – если не считать того, что ее можно использовать как топливо. Мое же тело похоже на искривленный ствол дерева, но ведь дерево по крайней мере имеет листья, под которыми могут прятаться птицы, поющие весь день! А от вас никакого толку – ни птичьего пения, ни листьев, дающих тень. Одно лишь уродство и способность гореть, отдавая тепло!