– Не, ну это ваще! – возмутился Пашка Клешневич. – Знаете, как оно было?! Короче, был у нас тогда семинар по истории партии. И Филиппов… Ну ладно, майор Филиппов говорит Марику: «Расскажи биографии Маркса и Энгельса». Ну, Марик все рассказал – слово в слово, по учебнику, еще из энциклопедии тоже – ну, вы ж его знаете. А Филипп докопался: «А вот скажите, где находится могила Фридриха Энгельса?». Ну, Марик и говорит: так мол, и так, нету у Энгельса могилы. Его тело, согласно завещанию, кремировали. Ну, сожгли, значит. Пепел насыпали в такую урну, а потом эту урну утопили. В Северном море. А Филипп: неправильно! Марик: нет, правильно – том такой-то, страница такая-то. А Фил опять: неправильно! Не утопили! Марик: а что сделали? А Фил: не утопили! А (тут Пашка невольно придал своему лицу благоговейное выражение) погрузили в море!
– А какая разница? – пожал плечами профессор.
– Ну так и Марик ему то же самое сказал!
– Гм! – смутился Дмитрий Олегович. – Да. Ладно, оставим это. Но вот то, что он совершил самовольную отлучку – это вы как объясните?
– Ну ни фига себе! – возмущенно опешили парни. – Какая падла вложила?!
– Ребята, ребята, успокойтесь! – вскинул руки профессор. – Никто его за это наказывать не собирается, уверяю вас. Но мне необходимо разобраться, как он мог совершить такой поступок? Ведь он знал, что это – нарушение дисциплины. А совершить нарушение – он просто не мог, это заложено в его базовой программе, понимаете? А он совершил…
– Ну, вы, Дмитрий Олегович, сами не знаете, чего хотите, – дерзко хмыкнул Мания. – Я помню, вы говорили в прошлый раз: «Хотим узнать, сможет ли он правильно оценивать обстановку и самостоятельно принимать решения». Ну вот, он и принял решение – убедиться, что с девушкой все в порядке. Так что вы хотите? Все получилось!
– А в самом деле, – снял очки профессор. – Я как-то сразу и не подумал… Это же… Эпохальное событие, ребята – машина проявила осознанную волю! Вы хоть понимаете это?!
– А то… – приосанились парни. – Это вам, ученым, все двадцать раз объяснять надо…
– Невероятно… – схватился за голову Дмитрий Олегович. – Просто в голове не укладывается.
– А чего такого? – авторитетно заявил Алексеев. – Рязанские девчонки и не на такое способны…
– Что хоть за девушка? – заинтересовался вдруг профессор.
– Вот такая девчонка! Радиоинститут заканчивает, отличница – вот бы вам такую в вашу контору!
– Мы пошлем запрос, обязательно… Как ее зовут?
– Лили Марлен! – хором ответили парни.
В опустевшую наполовину бытовку пробрался Колдин с газетным свертком в руках.
– Мужики, – обратился он к присутствующим. – Пожалуйста, свалите на две минуты, ладно? Мне Марику два слова сказать надо…
– Чего это мы сваливать будем? – возмутились парни. – Хочешь – говори, кто не дает…
– Ну, будьте вы людьми! – взмолился Колдин. – Раз в жизни человек просит – трудно вам, что ли?
Поворчали, но вышли.
– Марик, – подсел Колдин к носилкам, – ты меня слышишь?
– Слышу, – негромко прохрипел Маргус. – Правда, не очень хорошо…
– Короче, это… – замялся Колдин, густо краснея. – Это я у тебя тогда тельник скоммуниздил. Ты извини, ладно? Вот, возьми, – подсунул он газетный сверток под правую, уцелевшую руку Маргуса. – Новый совсем, и размер как раз твой…
Ауриньш странно заскрипел. Колдин сначала испугался, но вскоре понял: киборг впервые в жизни попробовал засмеяться.
– Сергей, я не понял, – скрипнул он. – За тельняшку спасибо, но ты уже четвертый, кто мне ее приносит. И все говорят то же самое. Вон, в чемодане уже три штуки лежат, посмотри…
– Ну ни фига себе, – опешил Цунь. – а еще кто притащил?
– Да со всех групп. Доц принес, Дик, Вольф… Ты правда тогда ее взял?
– Да нет же!.. – досадливо фыркнул Колдин. – Размер-то смотри какой, куда мне такую? Просто подумал: уедешь сейчас, и будешь о нас плохо думать. Ну и вот…
– Серега, спасибо, – Маргус с усилием шевельнул кистью, тронул его ладонь. – Я не буду плохо думать. Я буду… хорошо вас вспоминать.
– Ага! Как мы с тобой очко драили! – оживился было Колдин, но, услышав позади шаги, обернулся: – Вам чего?
Довольно бесцеремонно в бытовку вошли четверо молодых мужиков «лаборантско-эмэнэсного» вида: джинсы под синими халатами, модные очки, пижонские бородки. Они несли объемистый прямоугольный пластиковый контейнер защитного цвета с непонятной маркировкой.
– Ставь! – распорядился один из них, самый тщедушный.
«Эмэнэсы» с грохотом брякнули контейнер у носилок.
– М-да, лихо они его, – оценил тщедушный, бросив скучающий взгляд на Маргуса. – Интересно, десантную наколку они ему сделать не додумались?
Остальные глуповато заржали.
– Ну что – укладываем? – тщедушный щелкнул хомутами, откинул крышку контейнера. Обнажилось пенопластовое дно с резиновыми лентами-фиксаторами.
– Слышь, солдатик, – лениво обратился он к Колдину, – сгоняй, шефа нашего кликни – где он там…
– Вы что… – осип вдруг Колдин, – в этом цинке его везти собрались?
– Нет, сейчас его запеленаем, и в колясочке повезем: агу-агу… – опрометчиво повернувшись к Колдину тылом, он наклонился к Маргусу, глумливо изображая «козу» холеными пальцами.
И полетел в угол от яростного японского пенделя с гордым названием «мае-гери». А не будь дурак, не компенсируй свои скромные научные заслуги панибратским обращением со сложным оборудованием – это чревато.
– Ты чего, солдатик?! – вскочил он, держась за копчик. – С катушек съехал?!
– А ты фигли?! – свирепо сжал кулаки Колдин. – Думаешь, раз он пошевелиться не может, так и издеваться можно?!
– Ребята, ребята, что случилось? – возник в бытовке прибежавший на шум профессор. За его спиной толпились курсанты.
– А чего они!.. – в горле у Колдина предательски заскребло. – Приволокли ящик какой-то. Как для манекена какого все равно…
– Ребята, оставьте контейнер, – быстро врубился в обстановку профессор, – повезем на носилках, беритесь…
– Не надо! – непримиримо отодвинул «эмэнэса» Колдин. – Пусть ящики свои таскают, Марика мы сами отнесем. Куда, скажите…
– На стадион, к вертолету.
На плацу только что закончился развод суточного наряда. Промаршировав мимо дежурного по училищу, караул и дневальные по ротам расходились по местам несения службы. Из-за угла казармы девятой роты показалась необычная процессия. Впереди шли четверо курсантов – на плечах они несли носилки с лежащим на них парнем в обгорелом прыжковом комбинезоне. Следом шла вся девятая рота – все как есть четыре взвода, в полном составе. Замыкали процессию четверо штатских, тащивших зеленый ящик. Было похоже на похороны, но парни шли в беретах, а не несли их в руках.
– Карау-ул! – гаркнул вдруг начальник караула сержант Неткачев. – Смир-р-рна!.. Пра-а-во!
И строй караульных рубанул по асфальту плаца парадный шаг, отдавая честь раненому товарищу. И кому какое дело – вполне ли это по уставу, или нет…
Вертолет ждал Маргуса в центре стадиона, устало свесив концы лопастей. Носилки бережно установили на клепаном дюралевом полу. «Эмэнэсы» деликатно присели на откинутые сиденья (тщедушный под строгим взглядом Колдина аккуратно поправил выбившийся край одеяла).
– Ну, Марик, будь! – похлопал Мамонт Ауриньша по руке. – Если что – дай знать, мы подскочим, всех там на уши поставим.
И было совершенно ясно – такие действительно куда угодно подскочат, и кого угодно на уши поставят.
Ветер от винта погнал по молодой траве частые волны. Сверкнув отраженным закатным солнцем в блистерах, вертолет завис над стадионом плоским голубым брюхом со звездой и, сделав круг над училищем, взял курс на северо-запад.
И его проводили восхищенными взглядами первые абитуриенты, уже начавшие обживать училищную ограду.
2002 г.