И резко выпрямился, словно пронзенный внезапной мыслью:
- Так вот почему ты не могла найти еду. Твоя душа... чужая? - судя по замершим в напряжении чертам лица, это было совсем не хорошо. - Отвечай!
- Не знаю, - искренне призналась ему. И тут же поинтересовалась. - А мое имя узнать можно?
Алые глаза изумленно округлились:
- А зачем Теге имя? Ведь души у них нет.
'Потрясающе!'
- Тогда буду представляться старым именем - Марина!
На этот раз у белокожего округлился и рот. Что не так с этими Теге?..
- А кто такие Теге? - чувствуя, что оживаю с каждой минутой, вдогонку своим мыслям уточнила у незнакомца.
- Те, кто без души, - прозвучал на удивление 'содержательный' ответ.
- А одежду какую-нибудь можно? - вспомнила я о самом необходимом, поеживаясь под его недвусмысленным взглядом.
- Зачем Теге одежда? Ты же не можешь покинуть мою личную территорию, - он опять смотрел удивленно. - И можешь понадобиться мне в любой момент - что же, ждать, пока ты обнажишься?..
Теперь глаза на лоб полезли у меня - вот это логика... И самое скверное, что голой ходить совсем не хотелось.
- Может, все же можно? - настойчиво переспросила я.
- Нет! - кажется, он был возмущен моей просьбой.
Подозрения подтвердились, когда, стоило открыть рот для возражений, белокожий резко перебил меня:
- Молчи! Я не разрешаю тебе говорить. Ты - моя Теге, и этим все сказано. Но как только смогу, я тебя обменяю. Зачем мне Теге с душой?.. А сейчас вставай и иди в очистительную кабину.
В последней фразе прозвучал явный приказ. Я же, несколько расслабившись во время хоть какого-то диалога, решила не подчиняться. Тем более все равно грозят обменять, а раз и так не считаются... Пережившим смерть уже ничто не страшно. Конечно, хотелось бы второй шанс использовать максимально эффективно, но вытирать о себя ноги не позволю. В конце концов, кем бы ни были эти бездушные Теге, у меня-то душа есть!
- И не подумаю! - в итоге категорично озвучила позицию.
Белокожий круто развернулся в мою сторону и рявкнул:
- Теге молчит и делает то, что должна!
- Я - Марина! А Теге пусть делает, я не возражаю, - проявила я природное упрямство, не сдвинувшись с места.
Алые глаза сузились, после чего их обладатель подскочил ко мне и, схватив за руку, вопреки моим попыткам удержаться, стащил с пузыря и поволок в направлении очистительной кабины.
- Заменю тебя на другую не раньше, чем через неделю. А как я все это время обходиться буду без Теге? Я же пиалин.
'Одинокий', - тут же чудным образом идентифицировала я его шипение.
- А про воздержание слышали? - отчаянно брыкаясь, выкрикнула я.
- Ты смерти моей хочешь? - судя по тону, белокожий был в ярости.
- Тогда женитесь! - привычная ранее земная интерпретация прозвучала необычно и по-новому.
- Ты смерти моей хочешь?!
Что за народ?.. Или вид?.. Или раса?..
Меня вновь втолкнули в памятный угол и одним быстрым движением сковали руки.
- Урод! - от всей широты русской души рявкнула я, надеясь, что и на их шипящем это прозвучит оскорбительно.
- Мне неважно: жениться не собираюсь, - категорично рявкнул белокожий в ответ, снова пристраиваясь ко мне сзади.
- Чтоб тебе импотенцию заработать! - со злости 'выплюнула' ему.
Опять поимеют! Не смертельно - уже проходили, но зло берет. Что это за Теге такие бездушные? Вот свезло мне!
Белокожий позади неожиданно замер. Неужели впечатлился угрозой?
- Теперь я понимаю, как это прекрасно, когда Теге без души и молчит. Из-за тебя весь день истратил напрасно, - приподнимая меня за бедра, прокомментировал он.
- Понимаешь?! - я все же пыталась вывернуться из его хватки, лягаясь ногами. - Ты не можешь понимать, тебе не с чем сравнивать. Ничтожество! Отпусти меня и я покажу тебе разницу. Каков секс с живой партнершей по сравнению с молчаливым бревном (надеюсь, в их мире есть аналогия)! Потом мне ноги целовать будешь в благодарность, когда поймешь.
- Молчать! - притиснув меня спиной к гладкой стене кабинки, белокожий намеренно агрессивно врезался внутрь меня своим членом. Увы, мое новое тело и это восприняло с долей смирения и готовности, явно привычное ко всякому. Но не душа! Пусть руки связаны, но характер не задушишь - стоило белокожему толкнуться в меня глубже, приблизив при этом свое лицо к моему, как я с остервенением впилась своими устрашающими клыками в его щеку.
Мужчина зашипел, однако не дернулся, не отстранился и не попытался вырваться. Мы так и застыли, уставившись друг другу в глаза: я, вцепившись в его лицо и остервенело сжимая челюсти, желая как минимум тоже причинить ему боль, а как максимум - вырвать из него кусок плоти! Да, злость была такой, что сметала в моей душе все человеческое. Да и в ходу ли здесь подобное?.. Пока со мной обращались не лучше, чем с животным.
Белокожий сверлил меня не менее яростным взглядом, но не издавал ни звука, не позволяя мне определить успешность собственных стараний. И это было не единственное место, где мы соединялись...
Внизу, глубоко во мне, пульсировал жаждой движения так же замерший член. И, спустя несколько напряженных и злых секунд, когда мне казалось, что от нас повалят искры куда как более огненные, чем те, что влажными дорожками сыпались сверху, он вдруг резко дернулся вперед. Не просто глубоко, а недопустимо глубоко... больно! Мучитель, сдавив мои бедра руками в невероятно сильном захвате, так вдавил меня в стену, что она фактически слилась с глянцевой поверхностью позади, и ударил мое лоно безжалостно. Пронзительная боль - мне показалось, что его горячий орган противоестественно удлинился, указав мне на все же существующие границы возможного у моего нового тела - заставила громко закричать, освободив его лицо.
- Мерзавец, - чувствуя сбегающие из глаз слезы, всхлипнула я, ненавидя его в этот миг так, что разорвала бы на части голыми руками, если бы могла. И зажмурилась, стремясь скрыть вспыхнувшее отчаяние - что я могу?.. Не желая видеть белокожего. Вот и первое ранение в этой сексуальной войне.
'Ранения', - мысленно поправила я, вспомнив про укус и неожиданно ощутив на языке вкус сладковатой крови. Сразу поняла - его.
Мужчина молчал. К счастью, и не двигался больше внутри меня. Хотя хватку не ослабил, но сейчас это было к лучшему: он удерживал меня на весу, иначе бы я усугубила внутренний разрыв, насадившись на его член еще глубже. В этой тишине и неподвижности, нарушаемой лишь звуками нашего дыхания и шуршащим потоком влажных искр, прошло не меньше пяти минут, когда я, испытывая недоумение и опасаясь чего похуже, открыла глаза.
Белокожий внимательно наблюдал за мной. Его лицо с алыми глазами было совсем рядом, фактически провоцируя меня на повторный укус. Но я сдержалась, понимая, что этим только наврежу себе.
- Регенерация сильная, - словно самому себе, пояснил он с неожиданно довольным выражением лица, - за пять минут все затянется.
Взгляд непроизвольно дернулся к сочащейся странной голубоватой кровью отметине на его щеке. Тут явно ничего не изменилось.
- Я не Теге, - верно истолковал он мое непонимание.
Конечно! Не может не быть компенсации за такую второсортность и постоянное использование, как с этими Теге. А были бы они еще и ядовиты, я б смирилась со своей долей... Но, судя по виду белокожего, с этим не повезло.
Он был живее всех живых, когда вновь начал двигаться внутри меня. И - что было обидно до слез - мне было не больно. Ни капельки! А вот приятно - да. И это ощущение удовольствия усиливалось с каждым его толчком, как я ни старалась мысленно накручивать и ожесточать себя. Мерзкий белокожий... Оооо...
Это чуждое тело предавало меня по всем направлениям, обладая какой-то нездоровой повышенной возбудимостью, реагируя на малейшее движение мужского члена. А белокожий двигался очень активно - вновь и вновь полностью выходил из меня и снова неумолимо вторгался внутрь, принимался вращать бедрами, перемещаясь в моем лоне, обрабатывая каждую складочку, ритмично соприкасаясь с каждой внутренней стенкой. Меня трясло от избытка ощущений, распаляло от этой безжалостной твердости внутри, с каждым его толчком выплескивая наружу капли влажного желания.