— «Аш-бэ» означает «гемоглобин», — произнес еще один знакомый голос, но я не сразу понял, кому он принадлежит. Потом я понял. Моргун Стеф Моллер из «Хёнингклипа».
Стеф? Здесь?
Последовала долгая пауза. Я обернулся, выставив вперед «глок». Ничего не было видно, в зарослях царила тишина.
Они что-то проворчали друг другу. Потом Донни Бранка разочарованно прокричал:
— Тогда мы поехали!
Я услышал, как хлопнула дверца, закричал: «Стойте!» — и развернулся вполоборота к ним, чтобы увеличить угол обзора до ста восьмидесяти градусов.
36
— Ложитесь на землю перед пикапом! — приказал я и двинулся на север в направлении к дому. Потом я резко свернул на восток, чтобы подобраться к ним поближе. Заметил по пути еще одно дерево, за которым можно было спрятаться.
— Мы лежим.
Я снова бросился вперед. Мне хотелось подойти к пикапу сзади, чтобы убедиться, что в кузове никого нет.
— Иду! — крикнул я и, пригнувшись, побежал, петляя между деревьями, чтобы в меня труднее было попасть.
Я увидел пикап, «тойоту», остановился на секунду, поводил стволом «глока» направо и налево и бросился к машине, целясь в кузов из пистолета. Если они успели встать, я снесу им головы, прежде чем они схватят меня. Я добрался до машины благополучно. В кузове пикапа никого не оказалось. Мои гости послушно лежали на земле. Стеф Моллер слева, Донни Бранка справа. Я приставил ствол к груди Моллера и сказал:
— Надо было лечь лицом вниз, Стеф. Ты что, телевизор не смотришь?
— Хм… — ответил он, — вообще-то нет. Извини. — Он неловко перевернулся, и мне вдруг захотелось расхохотаться — и от избытка адреналина, и от разочарования.
Я поставил колено Моллеру на спину, прицелился ему в затылок и спросил:
— Где остальные?
— Больше никого нет, только мы, — сказал Донни Бранка.
— Посмотрим, — возразил я. — Вытяните руки, чтобы я их видел.
Он вытянул руки вперед.
— Леммер, ты все не так понял. Это не мы напали на вас!
Я начал обыскивать Моллера на предмет оружия и ничего не нашел.
— Вчера ты назвал случившееся несчастным случаем, сегодня он вдруг превратился в «нападение».
— Вчера я хотел выразить тебе свое сочувствие, просто неудачно выразился. Я не слишком хорошо говорю на африкаансе…
Я подошел к Донни Бранка и похлопал его по тем местам, где можно спрятать пистолет.
— Ты достаточно хорошо говоришь на африкаансе, когда тебе это выгодно. Руки за голову и перевернись. Я хочу проверить, вооружен ли ты.
Он выполнил приказ.
— У нас нет оружия. Мы приехали поговорить.
Сначала я убедился в том, что он не лжет.
— Ложись на живот! — Я сел на землю между ними, прислонившись спиной к капоту пикапа. — Ладно, теперь говорите.
— Что ты хочешь узнать? — спросил Бранка.
— Все.
— Ты сказал, что тебе и так все известно.
— А вы все-таки расскажите.
Начал Стеф Моллер.
— Сангома и отравители птиц были ошибкой, — сказал он.
— По-твоему, убийство — «ошибка»?
— У нас есть свои правила. Принципы. И убийство в них не входит.
— «У нас»?
— У «Аш-бэ». «Аш» прописная, «бэ» строчная, без точки. «Лоувельдер» все расшифровал неправильно.
— Какой еще «Лоувельдер»?
— Местная газета, которая выходит в Нелспрёйте. Они напечатали буквы так: обе заглавные, и после каждой точка. Вот почему люди толкуют о барсуках медоедах.
— А на самом деле ваше «Аш-бэ» обозначает «гемоглобин»?
— Да.
— Почему гемоглобин?
— По многим причинам. Гемоглобин есть в нашей крови, он есть и в крови животных. Он обеспечивает перенос кислорода. Нам нужен гемоглобин, всей планете нужен гемоглобин. Его противоположность — углекислый газ. Гемоглобин состоит из четырех компонентов. У нас тоже четыре девиза.
— Что за девизы?
— Охрана природы, борьба, общение и организация.
— Ты рассуждаешь как член организации первопроходцев-фортреккеров. Или «Брудербонда».
— Это не важно.
— Стеф, почему ты мне все это рассказываешь?
— Ты сказал, что тебе все известно, — очень терпеливо произнес он. — Теперь ты знаешь, что мы не лжем.
— Значит, сангома… Его убили вы.
— Коби.
— Коби — один из вас.
— Коби занесло. На него нельзя положиться. Но мы поняли это слишком поздно.
— Вы оба солгали Эмме насчет Якобуса.
— Не обо всем.
— Стеф, расскажи мне все с самого начала, чтобы я понял, в чем вы оба солгали.
— Можно сесть?
Я обдумал его предложение и сказал: