— Ванни, ну теперь-то ты меня слышишь?
В темном доме я открыл рюкзак. Вода в бутылке. Сандвичи. Судя по запаху — с курицей.
— Франс, что ты там делаешь?
Я поискал свои «Твинки». Нашел только пустую коробку. Они и за это заплатят!
— Франс, прием, Франс!
Я торопливо ел и пил. Достаточно, чтобы заглушить голод.
— Не может быть!
Я взял «галил» и вышел черным ходом, прошел мимо машин, направляясь к югу, в густые заросли, где я лежал в засаде вчера ночью.
— Эрик, по-моему, у нас неприятности.
— Блин!
— А если он отберет винтовку?
Эрик непечатно выразился по поводу умственных способностей своего собеседника.
— А может, и ПАГ, — добавил он, подумав. — Так что замри и стреляй во все, что движется!
44
Он трудился на шахтах Свазиленда, на отдаленных фермах, а один раз даже на плантации. Иногда просто прятался в горах и воровал еду, чтобы не умереть с голоду. Дважды он возвращался в Мозамбик, но там не было ни работы, ни средств к выживанию. Целых восемь лет Якобус каждый день проживал в страхе за свою жизнь. Постоянно оглядывался через плечо; он научился инстинктивно понимать, кто и когда сможет его выдать. Предателей он не винил. Если ты беден и голоден, живешь в богом забытой деревушке и у тебя жена и пятеро детей, которые все время просят есть, ты дорожишь каждым грошом. Ты входишь в пивную в Мбабане, а там один чудак задает вопросы, и ты рассказываешь ему о странном белом человеке, который работает рядом с тобой в золотодобывающей шахте. Он говорит на твоем языке и никогда не смеется.
В 1992 году во всех газетах написали о больших переменах в Южной Африке.
В нем затеплилась надежда.
Он выжидал еще два года, до марта девяносто четвертого, а потом взял деньги, которые давно откладывал, поехал в Мбабане и сделал себе пластическую операцию. В Булембу он купил пикап «ниссан» и фальшивый паспорт, переехал границу и горными дорогами выехал в Барбертон. Нашел в центре городка телефон-автомат, набрал домашний номер родителей, но, прежде чем его соединили, его накрыло волной страха.
Что, если…
Надо подождать выборов. Ждать! Он ждал восемь лет, что значат еще несколько месяцев?
Через неделю в одном баре он услыхал про Стефа Моллера и поехал в «Хёнингклип». И только когда он решил жениться на Мелани Лоттеринг, он понял, что время пришло. Он может снова увидеть родных.
Я знал, где они должны прятаться, чтобы видеть ворота и подъездную дорогу. Я знал, откуда они меня ждут.
Они разбились на пары, потому что так им проще.
Мне тоже.
Я подошел с запада, потому что они сосредоточились на севере, а один из пары смотрел на юг. В прибор ночного видения я увидел их обоих — метрах в пятидесяти от моего гнезда, на дереве, где я ждал Донни Бранка и Стефа Моллера.
Мне никогда не приходилось иметь дела со снайперской винтовкой «галил». Я не знал, на какое расстояние настроен прицел. Я подполз к ним на расстояние двухсот метров и занял позицию. Двигаясь очень медленно и осторожно, устроился по возможности удобнее и прицелился.
Ветра нет. Я поймал в прицел плечо того, кто смотрел на юг, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и нажал на спусковой крючок.
Ничего не произошло.
Я проверил предохранитель. Спущен. Потом я вспомнил, что это снайперская винтовка. У нее двухступенчатый спусковой крючок.
Я снова прицелился, вдохнул, выдохнул, нажал на спуск, нажал снова — и в ночной тишине прогремел выстрел. Я прицелился во второго — он подполз к напарнику. Когда в него вошла пуля, он дернулся.
И все стихло.
— Кто стрелял? — послышался голос Эрика.
Остались еще двое. Я не знал толком, где они находятся. Подозревал, что они на востоке — где-то за лиственным туннелем, в котором я беседовал с Донни Бранка. Я встал и затрусил туда, перебегая из одного укрытия в другое.
— Дейв, прием, Дейв! Кто стрелял? Ты что-нибудь видишь?
— Эрик, слышишь меня? — спросил я.
— Кто говорит, мать твою?
— Меня зовут Леммер, и я смотрю на тебя в прицел «галила».
Главное — все время разговаривать с ним. Говорящий человек ничего не слышит.
Он не ответил.
— Эрик, вы остались одни. А теперь объясни, почему мне не стоит нажимать на курок.
— Чего ты хочешь?
— Мне нужна информация.
Видеть их я не мог. Я стоял на двухколейной дороге между домом и воротами. Я водил стволом слева направо — медленно, но видеть их не мог. Еще дальше к востоку? Возможно.
— Какого рода информацию?
— У меня только два вопроса. Но, прежде чем отвечать, подумай хорошенько, потому что у тебя только одна попытка.