Эта песенка была не очень популярна среди остальных членов экипажа колонистов, но надо сказать, и сам Гибсен был не очень популярен. Нет, он не считал себя обузой, он просто свыкся со своим положением.
Гибсен подал заявление о приеме в экипаж «Первопроходца II», потому что его задела за живое фраза одной подружки, будто он никогда не сможет туда попасть. Для полета в космос необходимо больше, чем владение простыми техническими навыками, которые, разумеется, у Гибсена были. Кроме этого необходимы… Ну так вот, необходимы определенные качества, которые бы объединяли всех отобранных пятьдесят с лишним человек, поскольку более семи лет им предстоит жить в ограниченном пространстве размерами в трехэтажный дом.
Никто и подумать не мог, что Гибсен способен попасть в состав команды корабля. Он, правда, сам на это не рассчитывал и был просто поражен, когда психолог Брэбент объявил об этом.
Как и большинство кандидатов, Гибсен решил подписать контракт, соблазнившись выплачиваемой в виде аванса за все восемнадцать лет путешествия суммой, и растратил ее. Почти все деньги он превратил в золото и драгоценности, а на остаток купил одежду на всю дорогу.
Каждый день штурман щеголял в усыпанной драгоценными камнями одежде, пока судьба не сыграла с ним злую шутку. Да, если бы это была шутка! Далеко не так. Это была мечта, которую он лелеял всю жизнь. Он воплотил ее в осязаемое доказательство успеха и был удовлетворен.
Ребенок уже стал пунцовым. Вне всяких сомнений, виной всему была невесомость. Колика? Да, на Земле это назвали бы коликой — так, кажется, звучит это слово.
Для детей, страдающих коликой, существует одно древнее предписание: «Нужно закрыть ребенка толстым звуконепроницаемым колпаком».
«Как раз то, что нужно, — иронично подумала Рэй. — Все стены корабля, вместе взятые, не в состоянии приглушить крик одного ребенка. Но где же Мери?»
Она с определенными трудностями положила ребенка в колыбель и пристегнула ее к специальным ремням. Сами ремни крепились к стенам таким образом, чтобы в условиях невесомости ребенок не пострадал от удара о какой-нибудь предмет. Рей оставила ребенка висеть, подобно Магомету, а сама вытолкнулась в коридор.
Как раз Мери приближалась. Далеко позади виднелся Гибсен, который только что выплыл из боковой галереи.
— Мери, наконец-то!
Девушка остановила ее одной рукой, и они обе, вцепившись в дверной косяк детской комнаты, заглянули внутрь. У Рей сердце разрывалось от этого плача.
— Бедный малыш. Это продолжается уже целый час!
— Я знаю. — Мери Марн смотрела на ребенка, который болтал в воздухе своими маленькими розовыми ножками. Через секунду она возмущенно добавила: — Если бы мы с ребенком смогли улететь, этого бы больше никогда не было. Это несправедливо, Рей! На ракете было достаточно места, пока туда не влез Брэбент. Мы бы находились на Алефе Четыре, и ребенок ощущал бы свой вес, и…
Она умолкла, поскольку крики в детской внезапно прекратились и послышались булькающие звуки. Удушье. Ребенок одновременно замахал и задергал руками и ногами. На губах появилась желтоватая пена, которая собиралась в капли и разбрызгивалась по лицу, когда он пытался сделать вдох.
— Он начинает отхаркивать!
Рейчел Уэнсли была на несколько дюймов ближе и первой бросилась к ребенку, ухватилась за ремни и отстегнула их. Мэри пыталась ей помочь.
В общем, все было совершенно нормально. Грудные дети, когда в их пищеварительном тракте накапливается воздух, естественно, пытаются избавиться от него, так как он причиняет боль. В конечном счете это им удается. Иногда газы выходят сами, иногда вместе с ними отрыгивается немного молока. Все это нормально…, но в обычных условиях.
Без гравитации маленькому организму очень трудно справиться со своими функциями, и, если вовремя не прочистить дыхательные пути, последствия могут быть фатальными.
Из коридора Гибсен слышал, как крики сменились булькающими звуками. Он держался рукой за стену и прислушивался, болтаясь, как воздушный шар на нитке. Затем подплыл к двери и с любопытством стал наблюдать за событиями в детской.