Штурман от злости начал протирать свой сапфир. «Чертовы ублюдки, если бы их можно было сбить с толку или хотя бы заставить злиться, закричать, вывести из себя подобно человеку, — думал он. — Но они не люди. И, возможно, это лучше всего проявляется в их абсолютно бесстрастном и равнодушном виде во время подобной слежки. Они даже не протестуют по поводу явной попытки избавиться от них. Они просто сопровождают».
— Ну и иди себе, безмолвный идиот.
Когда Гибсен прохаживался не спеша, гормен тоже не спешил. Когда же Гибсен ускорил шаг, тот, как привязанный на невидимой веревочке, двинулся с точно такой же скоростью и на прежнем расстоянии.
И тут Гибсен, оглянувшись назад, бросился бежать. Гор-мен — нет, не побежал, а просто быстро заскользил, и, как человек ни напрягался, он выдерживал расстояние футов в пять. Гибсен сорвался на умопомрачительный галоп и мчался в таком темпе с полминуты, но его «тень» держалась в тех же пяти футах позади. И когда штурман, обессиленный, рухнул на землю, гормен застыл над ним, как каменный. И никаких видимых признаков усталости.
Гибсен, задыхаясь, лежал, Это было оскорбительно и унизительно, но тем не менее он лежал у ног этого поганца и только краем глаза следил за ним. Затем неожиданно вскочил и бросился на серого идола. Но тот каким-то образом предугадал его намерения и приготовился. Не успел Гибсен вскочить на ноги, как гормен засунул свой металлический «блокнот», который держал в руке, в свисающую складку кожи или Бог знает чего и встал на изготовку, как боксер. Но Гибсен уже не мог остановиться. Он налетел, как вихрь, но встречный удар отбросил его на противоположную сторону улицы.
Это было просто, как божий день.
Всю дорогу назад, в их общую тюрьму, Гибсен растирал ушибленную щеку и матерился. Он больше не оглядывался. Зачем? Этот ублюдок и так на месте. Он знал, что так будет всегда, пока они находятся на этой проклятой планете. А может, Брэбент был прав, и гормены все-таки совершеннее землян?..
Рей Уэнсли сидела в лаборатории Брэбента и нетерпеливо ожидала, пока тот освободится. В этот момент доктор о чем-то договаривался с горменом, который, наверно, был приставлен к нему. Рей была рада возможности, сидеть и смотреть на Брэбента; слишком много она хотела узнать, и поэтому никак не могла спокойно усидеть на месте.
Брэбент окончательно порвал с другими землянами. А Рей никак не могла понять, почему. Она хотела побеседовать с ним, но он постоянно уклонялся. Она пыталась защищать его, но быть защитником Сатаны — неблагодарная работа, если сам Са… если сам Брэбент не хочет и пальцем шевельнуть в свою защиту. Да и с какой стати она должна была защищать его и заботиться о нем?
«Как он осунулся и похудел!» — подумала Рей.
Наконец Брэбент подошел к девушке и лаконично приказал:
— Ну что ж, Рей, начнем. То же, что и раньше. Надень наушники.
— Снова? Да мы уже сто раз это делали!..
— И еще сто раз сделаем, если я скажу! Надевай.
С обиженным видом она надела наушники. «Какое же это нудное и бессмысленное занятие! Как глупо с его стороны всем этим заниматься, и как глупо со стороны горменов все это поощрять. Может, они так развлекаются? Бог знает, зачем они продолжают наблюдать и делать свои бесконечные заметки. Правда, у Брэбента еще хватает сообразительности ежедневно вносить разнообразие в эти процедуры». Иногда девушка повторяла буквы вслух, иногда просто сидела и слушала, но во всех случаях электрические удары в колене неизменно оставались.
— Сегодня я приготовил для тебя особый тест, — Рей вопросительно подняла глаза. — Я хочу, чтобы ты повторяла каждую услышанную букву, и можешь смотреть себе под ноги.
Рей обиженно отвернулась.
— Все понятно?
— Чего уж тут не понять?..
«Неужели он думает, что я глупее тех макак, с которыми, как он говорил, проводились подобные эксперименты?» — раздраженно подумала Рей.
— Хорошо. Ты слышишь «А» и говоришь «А». Вот и все.
«Он выглядит почти счастливым. Счастливым! Кажется, все, что бы он ни делал, он делает мне назло, — продолжала размышлять Рей. — Возможно, это только обычное поведение ученого, без всяких предубеждений. Во всяком случае, Брэбент постоянно напоминает мне, что у нас нет выбора. Если дрессированные тюлени хотят рыбы, они должны сыграть на трубе».
Обреченно вздохнув, Рей села поудобнее и уставилась на пальцы своих ног. Магнитофон начал нашептывать буквы.
— «Е»…
— «Е», — послушно, нудным голосом повторила она, наблюдая, как подскочила нога.
— Так, хорошо, — кивнул Брэбент. — А сейчас я убавлю звук. Продолжай.