Как-то раз он предложил мне прокатится на его байке. У меня долго не получалось, но он был терпеливым учителем. Ловил меня, когда я падала, и снова, и снова показывал, как нужно укрощать байк. Я прыгала от радости и плакала, когда появились первые успехи, а он вытирал мои слёзы и не сдержавшись поцеловал. Этот поцелуй испугал его сильнее, чем меня. Он боялся потерять меня больше, чем я его. Он был готов быть другом, лишь бы быть рядом со мной. Мы оба сделали вид, что ничего не произошло, и продолжили общаться как раньше.
Когда я научилась уже достаточно хорошо ездить на его мотоцикле, Нолан подарил мне мой собственный байк. Самое забавное, что накануне он спрашивал у меня, байки какого цвета мне нравятся, но я и подумать не могла, что он уже выбирает мотоцикл мне.
В тот вечер мы праздновали. Как говорят у нас обмывали мой подарок. Мы прилично напились, хотя он был всё-таки трезвее. Нолан проводил меня домой и, под воздействием алкоголя, признался в своих чувствах. Застал меня врасплох своим признанием. Видя моё замешательство, сказал, что не ждёт от меня взаимности. Что его любовь такая большая, что её хватит на двоих. И я позволила ему себя любить. Я его не любила, но я любила его любовь ко мне. Да, это эгоистично. Да, это причиняло ему боль. Но я не могла заставить себя полюбить Нолана, как бы этого не хотела. А он не хотел оставлять меня. Мы были вместе два года. Два года он любил меня и был рядом, а я так и не смогла ответить ему взаимностью. Только сейчас, когда полюбила сама, я понимаю, как сильно он страдал рядом со мной. Страдал, но не бросил меня до самой смерти.
Нолан погиб, участвуя в нелегальных ночных гонках. Его уход стал для меня самой большой потерей в жизни. Он как будто был частью меня, которую я безвозвратно утратила. Был единственным человеком, понимавшим меня, заботившимся обо мне. Папа всегда был занят работой и почти не находился дома. Мама сбежала от него, когда мне было четырнадцать. С тех пор я осталась совсем одна. Когда Нолан появился в моей жизни, он стал лучиком солнца, осветившим мою жизнь. Когда он погас, я снова погрузилась во тьму. Я думала, что не переживу его смерть. Папа, узнав о случившемся, забрал меня домой. Колледж к тому времени я уже окончила.
Дома мне и вправду стало немного легче. О Нолане напоминал только мотоцикл. Все мои походы по клубам были попытками отвлечься, забыть. Участие в ночных гонках, как русская рулетка. Попытка увидеть его, как у Беллы в «Сумерках», когда стоишь на границе жизни и смерти. Потому что мне не хватало той любви и заботы, которыми он меня окружал и баловал.
Когда в первый день нашего с тобой знакомства ты не дал тому парню увести меня из клуба, так решительно и так без эмоционально, ты почему-то напомнил мне его. Но на следующий день я осознала, что ты это сделал потому что тебе за это платят. Тогда и позже защищая меня ты делал это потому что это твоя работа. Я далеко не сразу поняла, что нравлюсь тебе. Ты не был так открыт как Нолан. Ты долго оставался для меня загадкой, — задумчиво вспоминала Лика.
— И в какой момент ты меня раскусила?
— Первые подозрения у меня появились, когда ты раненый успокаивая целовал меня в торговом центре. Когда дул мне в лицо и заставлял дышать глубже. В твоих глазах была тревога и забота. В тот момент ты испугался за меня и не смог скрыть своих эмоций, ведь так?
— Да, — возвращаясь в тот день согласился Максим.
— Но окончательно я убедилась в том, что нравлюсь тебе, когда ты, зайдя в кабинет отца, где были мы с Игорем, увидел порез на моей руке. Ты ведь был готов убить его. Я действительно испугалась, что ты так и сделаешь, когда ты с такой силой откинул его. Телохранитель бы так не поступил, так поступил мужчина, заступившийся за любимую.
Лика замолчала, и они лежали какое-то время в тишине, погрузившись в воспоминания.
— Теперь моя очередь спрашивать, — снова весело сказала Лика. — А когда ты понял, что полюбил меня?
Максим чуть слышно усмехнулся, снова воспоминая их первую встречу.
— Наверное я полюбил тебя почти сразу, только вот признался в этом себе гораздо позже. А точнее, в тот момент, когда ты разбилась на мотоцикле. Когда бежал к тебе и боялся. Боялся, что больше не дышишь. Боялся, что не спас. Тогда, я понял насколько сильно привязался к тебе, как панически боюсь потерять. А чуть позже, первый раз в жизни почувствовав ревность. Ревность к парню, подарившему тебе мотоцикл, над которым ты рыдала в гараже. Знал, что его уже нет в живых, но всё равно ревновал, как дурак.
Но хуже всего было то, что я не мог тебе, признаться. Не мог открыто начать ухаживать за тобой, а лишь изредка, поддаваясь минутной слабости обнимал и целовал. Это сводило меня с ума. Ругал себя за то, что из всех женщин полюбил тебя, ту с которой не смогу быть вместе. Мне было ужасно сложно находиться рядом с тобой, но и уйти я не мог. Не мог доверить твою жизнь другому телохранителю. Не мог позволить другому мужчине занять моё место и находиться рядом с тобой. Выходит, я вёл себя как Нолан. Разница только в том, что ты смогла меня полюбить.