— Хорошо, я покажу тебе что-то, Майк, — перебил его Кадм. Подвел Майка к кровати, отогнул тяжелый полог и показал ему спящего Рэми… дознаватель побледнел, выдохнул едва слышно, прошептал:
— Хвала богам!
И тут же добавил:
— Могу я ему задать пару вопросов, когда он проснется?
— Сможешь, — ответил Кадм. — Я позову тебя.
— Я буду готов, телохранитель… его брат…
— Его брата оставь нам. И продолжай расследование, пока без него. А так же… ты ведь понимаешь, что о смерти Рэми лучше не распространяться?
— Да, мой архан. Я все понимаю.
— Тогда дай руку.
Майк подчинился и едва слышно зашипел, когда Кадм коснулся татуировок на его запястьях. Но новые знаки воспринял с удивлением и благодарностью:
— Ты можешь допрашивать любого, Майк, любой должен тебе подчиниться. Найди мне того, кто это сделал.
— Да, мой архан.
И когда Майк вышел, Миранис тихо просил:
— Дальше что?
— Дальше мы ждем, пока Вирес вернется с дежурства, — холодно ответил Кадм. — Мы же не можем наказывать наследного принца и его телохранителя.
И в ответ на удивленно-ошарашенный взгляд Мираниса спросил:
— А ты, прости, что думал? Что мы сейчас все возьмем и забудем?
***
На улице воцарилась жара, а в замке было тихо и прохладно. Майк уже почти вышел во двор, как его окликнули:
— Мой архан.
Оглянувшись, Майк увидел толстого и неуклюжего рожанина, судя по вымазанной в муке одежде — повара, и дал знак идущим позади дозорным остановиться.
— Чего ты хочешь?
— Ну… — выдохнул повар, сминая в руках какой-то берет. — Ну… мой архан… та коморка… там мои вещи… я знаю, что их мало, а зайти не могу… боюсь… и не дают… там так, так… жутко как-то…
— О какой каморке ты говоришь? — прервал его Майк. — И почему осмеливаешься останавливать меня по таким пустякам…
— Наверное, о той, где мы вчера нашли девушку, мой архан, — отозвался один из дозорных. — Странная она была. Будто сумасшедшая, хотя люди говорили, что раньше ничего за ней такого не замечали. Ее связали и послали за дозором, так она не только веревки на себе разорвала, но и умудрилась вены перегрызть… как животное. Вся в крови там лежала…
— Арману его показывали?
— Старшому да, — сказал дозорный. — Но Арман тоже сам не свой был… а потом как к принцу пошел, так…
И добавил уже мысленно:
«Под домашним арестом он. Сказано никуда не выпускать, не давать ни с кем разговаривать. Слухи ходят, что это из-за брата… что убили его… ты как сам-то думаешь?»
«Жив Рэми, — ответил так же мысленно Майк. — Сам его только что видел, в покоях телохранителя. И людям это передай. Арман же успокоится и вновь вернется к службе, не сомневайся. Дай ему только время, и проследи, чтобы слухи те утишить».
— Подожди со своей каморкой, — сказал он вслух и кинул повару пару монет. — Я сам ее осмотрю.
И передумал идти в город.
7. Рэми. Возмездие
В каморке ничего интересного не нашлось, и Майк спустился в темные подвалы замка, куда перенесли тело служанки. Небольшая голая комната, с влажными, каменными стенами, где на невысоком ложе лежало нечто, что вчера было живой, наверное, достаточно красивой девушкой. Светлые, теперь выпачканные в крови волосы, гибкая еще фигура, тонкое, перекошенное безумием лицо и кровь… кровь на ее серой, грубой тунике, на подбородке, на разорванных зубами запястьях.
Майк осмотрел руки служанки, провел пальцами по ее одежде, собирая отголоски ужаса, желание убежать, туда, где уже никто, никогда… статуэтка Анэйлы на ее шее. Вздрогнул, сорвал амулет с мертвого тела, сжал в пальцах и… дальше… дальше он уже не помнил.
Рэми проснулся, когда свет солнца уже стал интенсивнее, темнее, а тени заметно удлинились. Проснулся завернутый в плащ брата, в незнакомых покоях, и в первые мгновения не поверил, что ничего не болит, что нет предательской слабости, к которой он, сказать по правде, уже начал привыкать.
Дивные покои. Серый балдахин над кроватью, серебро простой вышивки, задернутый неплотно полог, и пробивавшийся через щель свет солнца… А еще запах мяты… знакомый запах…
Рэми медленно сел на кровати, и в тот же миг раздались за пологом шаги и знакомый до боли голос холодно спросил: