Для меня все это звучит просто ужасно — жить как цыгане. Именно этого я хотела избежать: жизни без нормального дома.
— Это не совсем то, чего я хотела. Я люблю быть дома и не люблю быть все время одна. Я надеялась на стабильность. — Голос мой предательски ломается, когда я понимаю, что все причины, по которым я хотела выйти замуж, медленно тают в воздухе.
— Ты ее получишь. Просто немного иную стабильность, чем ты себе представляла. — Его глаза встречаются на мгновение с моими, и взгляд его немного теплеет. — Эй, нам не обязательно все это обговаривать прямо сейчас. У нас был длинный день, мы оба устали и перенервничали из-за всей этой ситуации. Давай просто немного отдохнем, а завтра решим, где будем жить и все остальное тоже. Если хочешь подождать с медовым месяцем, ладно. Я не буду тебя ни к чему принуждать.
— Спасибо, — слабо улыбаюсь я. — Все это просто труднее, чем я себе представляла.
— Согласен. Я пойду приму по-быстрому душ. — Немного покопавшись в одной из своих дорожных сумок, которые персонал отеля поднял в номер, пока мы были на свадебном приеме, он исчезает в ванной.
Глубоко вздохнув, я на несколько секунд закрываю глаза и пытаюсь успокоиться. Все будет нормально. Они не просто так нас поженили. Они знают, что делают. Прямо сейчас я не понимаю, что у нас с ним может быть общего, не могу представить, что мы можем с ним быть хоть сколько-нибудь близки, но эксперты, должно быть, увидели в нем что-то, что пока не вижу я.
Я поднимаюсь, чтобы раздеться, и спустя некоторое время осознаю, что не могу самостоятельно снять свадебное платье. Черт. На спине слишком много крошечных пуговок, до которых я едва могу дотянуться, а просто поднять его наверх и стащить через голову никак не получается. Так и знала. Нельзя было разрешать Кэт уговорить меня его купить. Тарзан все равно на меня почти не посмотрел. Могла бы выбрать что-то попроще, такое, чтобы снимать было легко, он бы и не заметил разницы.
— Почему ты все еще так сидишь? — Он выплывает из ванной медленной походкой, одетый в одни только черные спортивные шорты. Длинные влажные волосы распущены и достают почти до лопаток и груди. Крошечные капельки воды сползают по густо покрытому татуировками, очень мускулистому обнаженному торсу. И, божечки мои, тело у него — сплошные четко прорисованные мышцы. Я никогда не видела такого мускулистого мужчину в реальной жизни. Несмотря на длинные волосы и тату, от одного только взгляда на его полуобнаженное тело, на то, как сокращаются мышцы в ответ на каждое его движение, внутри у меня все аж затрепетало. Представить себе не могу, что могла бы прикоснуться к такому парню, или что такой парень как он мог бы заинтересоваться мной, посчитать меня хоть сколько-нибудь симпатичной в реальном мире.
С трудом оторвав взгляд от V-образных мышц, исчезающих под поясом его шорт, я объясняю, что не могу снять с себя дурацкое платье.
— Тогда, полагаю, мне придется тебя раздеть? — Он одаривает меня той самой чертовски симпатичной улыбкой и бросает на пол свое полотенце.
— Было бы неплохо… если ты не возражаешь.
Молодой человек быстро пересекает комнату, и, когда оказывается рядом со мной, я замечаю, насколько он выше меня, если я не на каблуках.
— Я совсем не возражаю, — отвечает он, все еще улыбаясь. — Повернись.
Я разворачиваюсь к нему спиной и делаю глубокий вдох. Он стоит так близко, что его обнаженная грудь почти касается моей спины. Почти. Я чувствую, как меня окутывает влажное тепло его тела. Большие руки нежно ложатся на мои плечи, он наклоняется ко мне, и его губы едва не касаются моего уха, отчего по спине у меня пробегает волна мурашек.
— Расстегнуть пуговки или просто сорвать его с тебя? — поддразнивает он, но в голосе его отчетливо слышна сексуальная нотка.
Он хочет поиграть, и, кажется, наслаждается охотой, но я не готова оказаться пойманной.
— Я бы не хотела портить платье… Оно такое красивое, — невинно отвечаю я. У меня серьезные планы на это платье, на его кружева, пуговицы и шелковую ткань. Мысленно я решаю, как можно будет использовать его, и уже придумала из него как минимум десять разных нарядов и аксессуаров.
— Хороший выбор, — соглашается он. — Тут до хрена пуговиц… Как будто подарок распаковываю.
— Не думаю, что я — большой подарок.
Его пальцы неспешно скользят по пуговкам и петелькам, каждый раз задевая мою кожу.
— Это я сам решу, когда сниму с тебя это платье и уложу вон в ту постель.
— О… — Сердце у меня замирает, а голос прерывается. — Я… Я не уверена, что уже готова к этому.
— Ты только что вышла за меня замуж, лапочка. Готовее уже не будет. — замечает он, расстегивая очередную пуговицу.
— Знаю… Просто я… Все это пугает больше, чем я ожидала. Я не планировала, что ты будешь меня раздевать. Или что мы окажемся в одной постели. Так скоро.
Его руки опускаются чуть ниже вдоль моего позвоночника.
— Ага. Но так случилось, что мы здесь, в номере для новобрачных, наедине, у нас первая брачная ночь, на тебе платье с тысячей крошечных гребаных жемчужных пуговок, и я помогаю тебе раздеться. Так что, в общем-то, должен признаться, все это немного заводит, и я думаю, логично предположить, каков будет следующий шаг.
Я медленно киваю. Тут он прав, ничего не скажешь. Если только я не решусь позвонить консьержу, попросить прислать мне в помощь горничную, других вариантов у меня нет. Можно разрезать платье прямо на себе или позволить ему снять его. Мой муж. От одной этой мысли я невольно вздрагиваю.
— Неужели я такой плохой? — интересуется молодой человек.
— Нет, просто… не совсем такой, как я представляла.
— Ты тоже не такая, как я себе представлял.
Его пальцы медленно движутся вниз, теперь уже ниже лопаток, и я стараюсь расслабиться. Эксперты выбрали его для меня.
Они не свели бы меня с человеком, который может меня обидеть или станет навязываться. Они уверены в нем, и у меня тоже нет причин в нем сомневаться.
Он расстегивает еще несколько пуговиц, и ткань расходится, обнажая нижнюю часть моей спины.
— Вот именно это мне очень нравится, — шепчет он. — Медленное, даже завораживающее разоблачение… похоже на сюрприз.
Боже. Я сейчас должна быть напугана или польщена?
Его теплые руки прикасаются к моей коже сразу после того, как последняя часть шелкового панциря поддается, обнажая спину полностью, и меня охватывает паника. Я чувствую себя голой, незащищенной. Я не готова оказаться рядом с ним раздетой, особенно когда знаю, что я — не такая девушка, как он хотел.
Прижимая к груди платье, я пытаюсь отойти от него, и, повернувшись, встречаю его горящий взгляд.
— Что случилось? — спрашивает он.
— Просто я не готова…
Его карие глаза темнеют, он делает шаг навстречу мне и берется за ткань моего платья.
— Я хочу на тебя посмотреть. Прекрати прятаться.
— Нет.
— Нет?
— Нет.
— На тебе, что, ничего нет под платьем?
— Конечно, есть. — Краска заливает мои щеки.
— Тогда чего ты прячешься? Дай посмотреть. — Тэлон пытается оттянуть платье, но я держусь за него не на жизнь, а на смерть.
Покачав головой, я пытаюсь отойти от него, но вместо этого поскальзываюсь на куче шелковистой ткани у своих ног. Он с легкостью ловит меня, не дав упасть, и прижимает к своей обнаженной груди.
— Как неловко, — выдыхаю я, стараясь отстраниться от него, но его рука уже обвила мою талию и не дает мне двинуться.
— Ничего. Я зато ловкий. Очень. — Его взгляд быстро скользит по моему телу, отмечая, что на мне надето под платьем. — Боже правый! Да на тебе ремень и гребаные чулки! — тихонько присвистывает он. — Очень мило.
— Вообще-то, это называется «пояс».
— Я так и сказал. И какого черта ты надела эти сексуальные штучки, если не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? Только не говори, что эти придурки подобрали мне в подруги динамщицу.