На шум Азия разворачивается и кидается ко мне.
— Тэлон! Нет! — Она подскакивает ко мне и, в буквальном смысле засунув пальцы мне в рот, вытаскивает оттуда кусок капкейка. — Это не еда! Это бомба для ванны! Бегом промой рот водой.
Пытаясь подавить рвотные позывы, я бегу к раковине и, наклонившись к крану, набираю полный рот воды, чтобы выполоскать странный вкус.
— На кой хрен ты делаешь мыло, которое выглядит, как еда? — выдыхаю я, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Покупателям нравится! Выглядит очень мило.
— Отвратительно!
— Что я могу тебе сказать, есть его не рекомендуется. Ты всегда тащишь в рот все, что аппетитно выглядит.
— Ну да. Как правило.
— Ты сумасшедший! — начинает хохотать она.
Я удивленно разглядываю блюдо с фальшивыми капкейками. Поверить не могу, что это ненастоящая еда. Если честно, я бы еще один попробовал.
— Они так похожи на настоящие, — признаюсь я. — Ты серьезно сама их сделала?
— Да. Я еще мыло делаю и скрабы, и бальзамы. Все с натуральными ингредиентами, органическими отдушками и эфирными маслами.
Я и не знал, какие именно средства для ванны она делает.
— Круть! Пахнет классно. Это благодаря этим штукам у тебя всегда такая нежная кожа? Ты ими пользуешься?
Она заливается краской и застенчиво опускает глаза.
— Ага… Наверное. Погоди секундочку.
Девушка быстрыми шагами направляется по коридору к своей мастерской и возвращается с маленькой подарочной коробочкой в руках.
— Это ванильно-лавандовое мыло. Попробуй сегодня, когда пойдешь в душ, потом расскажешь, как ощущения.
— На вкус пробовать не стоит?
— Нет, пожалуйста, не надо, — поддразнивает она в ответ.
Почему она кажется мне такой очаровательной, даже когда просто стоит рядом, сцепив руки за спиной и улыбаясь?
— А что еще ты делаешь?
— Хм… Иногда делаю свечи и бальзам для губ.
— Ага! Поэтому, значит, у тебя всегда такие вкусные губы! — прищурившись, улыбаюсь я, стараясь не подать виду, как сильно хочу попробовать ее губы на вкус прямо сейчас. — Теперь я знаю все твои секреты.
— Рада, что тебе нравится. Никогда бы не подумала, что ты замечаешь такие вещи.
— Поверь мне, детка, я всегда замечаю, какая ты вкусная и приятная на ощупь. — Я подмигиваю ей, открывая коробочку и вдыхая аромат мыла. — Нужно рассказать Эви, маме и Рейн и про эти штуки. Им наверняка понравится. И девчонкам из «Шуга Кисс».
— «Шуга Кисс»? Ты про группу? — повторяет за мной Азия и смотрит на меня широко распахнутыми от удивления глазищами.
— Именно. Мы с ними в хороших отношениях. Им это все очень понравится. Да, и про сценические костюмы тоже. Готов поспорить, им захочется что-нибудь у тебя заказать. Я позвоню Сидни и поговорю с ней на этот счет.
— Тэлон… Ты правда думаешь, что все эти люди станут покупать то, что я делаю? И те, что пишут мне онлайн, тоже? — переспрашивает она, словно не верит своим ушам.
— Еще бы! Ну конечно, детка. У меня полно диких идей насчет шмоток, могу поделиться. Да мы вместе просто взорвем их стиль!
— Я была бы счастлива работать с тобой вместе. — От моих слов она расцветает в буквальном смысле слова. — Ты правда будешь заниматься со мной вместе дизайном и подбирать материалы? Мне твоя помощь очень не помешает. Ты видел гораздо больше таких нарядов, чем я, и точно знаешь, как сделать их правильно.
— Конечно, я тебе помогу. Я же сам предложил. Только к машинке швейной меня не подпускай. Она выглядит очень небезопасно.
Доктор Холлистер несколько раз упоминала о том, как полезно было бы нам найти какое-то общее занятие. Возможно, совместная с Азией работа над дизайном одежды сблизит нас и обеспечит нам устойчивый общий фундамент под нашим браком.
***
Несколько раз в неделю Азия принимает долгие расслабляющие ванны в огромной джакузи, установленной в примыкающей к нашей спальне ванной. Она зажигает свечи, включает нежную мурлычущую музыку на mp3-плеере, а теперь я знаю и то, что она нежится в этих вкусно пахнущих бомбах для ванны, которые сама же и делает. Она всегда закрывает дверь в ванную, когда купается, а я схожу с ума, лежа в кровати и зная, что она всего в нескольких метрах, за дверью, обнаженная и мокрая. Я всегда старался уважать ее личное пространство. Понимаю, что ей необходимо время, чтобы расслабиться и успокоиться, как любому нормальному человеку. Тем более что ей приходится изо дня в день, сутки напролет, мириться с моими закидонами. Но с того самого дня, когда она застукала меня, когда я мастурбировал в душе, я не могу избавиться от мыслей о том, думает ли она обо мне, когда купается, или даже, может быть, прикасается к себе. Эти мысли настолько навязчивы, что уже который день у меня едва ли не дым из ушей идет, когда я слышу звуки тихой музыки из-за двери ванной. Сегодня что-то наконец щелкает у меня в голове, наверное, мозг достиг точки кипения, и я решаю, что с меня хватит, дожидаюсь, пока пройдет минут десять после ее ухода в ванную и, осторожно открыв дверь, вторгаюсь в ее маленький личный спа-салон.
Сначала она даже не замечает моего присутствия, и я могу в полной мере насладиться ее видом. Она лежит в ванной, закрыв глаза. Одна ее нога согнута в колене и выглядывает из-под густой мыльной пены. Да черт дери эту гребаную пену, из-за нее ничего больше не рассмотреть.
Вселенная, похоже, всерьез настроена сделать все возможное, только бы не дать мне увидеть голой собственную жену. Я бы посмеялся над таким раскладом, если бы это не бесило меня так сильно. Уверен, это карма решила наподдать мне за то, что столько раз забивал на ее строгие правила. А карма та еще сволочь, ей наплевать с высоченной горы на то, что у меня почти что восстановилась девственность и яйца восхитительного синего цвета.
Азия внезапно открывает глаза и вздрагивает так, что даже разбрызгивает воду из ванной.
— Тэлли, ты меня напугал! Чего это ты крадешься, как ниндзя? — Она скрещивает руки на груди и от этого ее движения в воздух всплывают несколько мыльных пузырей. Мне нравится, что она только что назвала меня моим детским именем, даже не осознавая этого. Оно прозвучало так по-семейному нежно и интимно, что мне сразу захотелось слышать его из ее уст снова и снова.
— Я не крался; просто зашел. Мне что, на шею колокольчик надеть как у Принцессы? — Я прислоняюсь к стене у двери и рассматриваю ее в мерцающем свете свечей; кожа у нее слегка влажная от пара, поднимающегося над горячей водой, и я совершенно не понимаю, почему она не хочет, чтобы я оказался в этой ванной с ней вместе.
— Что ты тут делаешь?
Я подхожу поближе и присаживаюсь на корточки рядом с ванной. Азия следит за мной глазами, и я замечаю, как ее взгляд скользит от моего лица к груди.
— Хотел посмотреть на твои бомбы для ванны в действии. — Я нарочито медленно осматриваю пенную ванну и замечаю в нескольких местах под пузырьками розовую воду.
— На самом деле это пенная бомба. Видишь, сколько пены? — Она поднимает руку и, подув на нее, посылает в мою сторону несколько переливающихся пузырей.
Я успеваю поймать ее за руку, прежде чем она снова спрячет ее под воду.
— Пену я заметил. И розовую воду тоже. Очень красиво. — Я закрываю глаза и целую ее руку. — Какой вкус у тебя сегодня? М-м-м! Пахнет очень вкусно.
Азия нервно поеживается, и я замечаю, что ее рука едва заметно дрожит в моей ладони.
— Эта бомба называется «сахарная вата».
— Мне нравится, — одобрительно киваю я. — Очень нравится.
Она снова слегка поеживается и немного меняет положение, опускает вниз поднятую над пеной острую коленку и поднимает вместо нее другую, при этом на долю секунды под водой показывается ее бедро.
— Ты думаешь обо мне, когда запираешься здесь? — спрашиваю я, отпуская ее руку и окуная пальцы в теплую воду.