— Очень похоже на работу Ледокуса, — шепнул Тэмми на ухо Агне. Она кивнула.
— В таком случае, немедленно веди меня к своему брату! — велел Оллимун.
В стороне, за деревьями, стояло множество саней с запряженными в них крупными белыми песцами. При виде этих красивых, пушистых и лоснящихся животных, Тэмми удивился ничуть не меньше, чем Сой при виде летучего медведя. Однако долго удивляться времени не было. Все уселись в широкие сани, Агна натянула шкуры, чтобы укутать ноги, а Сой занял место возницы в конце самых больших саней. Восемь пар песцов послушно вскочили с земли.
— Эгей! — Сой щелкнул кнутом. — Вперед, Призрак! Лети, Буран!
Песцы, радостно затявкав, рванулись вперед, крошечные медные колокольчики зазвенели на их упряжи. В несколько секунд они набрали скорость и легко понеслись по снегу. Деревья замелькали по сторонам, холодный ветер кусал лица ездоков, у Тэмми даже брови заиндевели. Время от времени он поглядывал вверх, ища глазами Каша. Медвежонок летел следом, но старался не приближаться к песцам.
После нескольких миль пути лес внезапно отступил, и сани вылетели на заснеженную равнину. Опускался вечер, поэтому целые группы снеговиков уже стояли на страже, молча глядя на кромку леса. В самом центре поляны лежала деревня, целиком построенная изо льда. Каждый дом этой деревни был сделан в виде ледяного купола, и все эти купола располагались вокруг самого большого купола. Тэмми догадался, что большой купол был чем-то вроде длинного дома в его деревне — местом общих сборов жителей. Так и оказалось.
В деревне не было ни улиц, ни переулков, если не считать узких проходов, прорытых прямо в снегу. Оставив Каша снаружи. Сой подвел гостей к дверям самого большого ледяного дома. К удивлению Тэмми, внутри оказалось совсем не холодно. Он распахнул плащ и увидел, что здесь можно было даже разводить огонь, и стены не таяли. Огонь был огромным и гостеприимным, а дым столбом поднимался вверх и выходил через круглое отверстие в крыше. На потолке черными звездами пестрела сажа.
Возле огня лежал Мо — бледный худенький мальчик, завернутый в шкуры. Несколько детей, которых оставили ухаживать за раненым, молча встали и с радостью уступили место волшебнику.
— Х-мм…
Оллимун откинул шкуры и осмотрел раненого.
— У ребенка сильный жар, а рука повреждена гораздо сильнее, чем я ожидал, — сказал он и бросил в костер несколько душистых трав.
— Он умрет? — резко спросил Сой.
— Непременно, если яд из раны распространится по всему телу. А теперь делайте то, что я скажу…
Оллимун резко отдавал приказания. Он велел принести чистые полотенца и кувшины со свежей водой, мед и бинты для раненого и крепкий чай для себя. Затем настала очередь волшебства — самого лучшего и самого целебного волшебства.
А поскольку волшебство было доброе, то оно превратилась в целое представление, в котором было множество захватывающих моментов.
Сидя на ступенчатых ледяных скамьях у подножия стен, дети, затаив дыхание, ловили каждое слово и каждый жест волшебника. Сой был молчалив и напряжен, глаза его смотрели зорко, как у орла, но плечи были устало сгорблены. Младшие дети вскоре устали и уснули, не выпуская из кулачков свои крошечные кинжальчики. Время от времени кто-то из них начинал плакать, и старшие укачивали его. А иногда, чтобы подбодрить себя, дети начинали гудеть на одной низкой протяжной ноте: отдельные голоса сливались в общий хор и смолкали, пока, наконец, напев не сменялся тишиной, нарушаемой лишь приказаниями Оллимуна. Он потребовал выкопать ему корень.
— Только не слишком тонкий!
Его магия была разнообразной: магия волшебной палочки и магия прикосновений, магия пожеланий и магия слова. В самом конце настала очередь сладко пахнущего варева, кипевшего на огне. Волшебник поставил котелок остудиться и занялся перевязкой. С каждым поворотом бинта он осторожно подкладывал под повязку какой-нибудь новый целебный лист, а потом закрепил бинт особым волшебным узлом, который препятствовал образованию шрамов. Тут и отвар подоспел. Сначала волшебник попробовал его, потом несколько раз смачивал палец и подносил его ко рту Мо, пока раненый не проглотил нужную порцию.
— Вот и все, — сказал Оллимун, разгибая уставшую спину. — Распространение яда остановлено, а этот отвар очень быстро поставит его на ноги. Отвар нужно давать дважды в день, деревянной ложкой — только ни в коем случае, не дубовой!