Заявление Бранта было встречено криками согласия, а лорд Каурус, вождь Рейдгара, ударил чашей горна по земле:
— Десять моих лучших кобыл были украдены этой стаей шакалов, тридцать овец прирезано и оставлено гнить.
— Корины были вырезаны не из простой алчности, — сказал Сэврик.
Брант фыркнул:
— Тогда почему? Потому что изгнанникам не понравился цвет их плащей?
— Я почему-то думаю, что это должно быть ясно, особенно тебе, Брант, ведь твои владения лежат рядом с землями Датлара. И для всех тех, кто выслушивал обещания богатства и власти от Медба. Это единственная столь могучая сила вокруг.
Лорд Джол, старейший из вождей, свирепо произнес:
— Я не получал никаких предложений от Медба. Что они из себя представляют?
— Создание империи, Джол, — ответил Кошин.
Вождь зашелся от смеха:
— Ни один человек не может править кланами, они слишком далеко разбросаны. Мой находится почти в северных лесах.
Сэврик повернулся к Медбу:
— Но ведь это правда, не так ли, Медб? Почему ты не вел переговоры с кланом Мурджик лорда Джола? Они находятся слишком далеко, чтобы быть полезными… или они следующие, кто предназначен быть уничтоженными?
Джол побледнел, а воины горячо заспорили об изгнанниках, обвинениях Сэврика, свидетельствах Габрии, подозрениях остальных — обо всем, только не о соучастии лорда Медба в преступлении. Некоторые хотели верить в правоту Сэврика. Несмотря на предложения Медба, большинство вождей пугала мысль о кланах в оковах верховной власти. В глубине души они знали, почему погиб клан Корин, но они не знали, как к этому отнестись. Никогда ни один из них не поступал так с другими.
Даже если Медб признает, что это он отдал приказ банде изгнанников вырезать клан, вожди страшились вынести ему наказание. Его сила превосходила все представления, и со своими наемниками он превосходил числом любой отдельно взятый клан. Вожди также были напуганы, узнав правду о его волшебстве. Если Медб действительно восстановил древние чары, кланы обречены. Никто в здравом уме не станет бороться с ним.
Но Сэврик не позволит вождям дальше уклоняться от правды. Он выступил в центр шатра и взглянул в упор на Медба.
— Мой кровный брат умер по приказу лорда Медба. Я не могу вызвать его на личный поединок. Но я требую, чтобы Совет предпринял действия по наказанию за это отвратительнейшее преступление.
Впервые после того, как он приветствовал Габрию, Медб заговорил.
— Глупцы, — тихо прошипел он.
Он протянул руку вверх ладонью и заговорил. Его голос мягко подчинял себе, как будто он обращался к группе взбунтовавшихся детишек.
Габрия удивленно взглянула на Медба, так как его голос внезапно оборвался, и все мужчины повернулись к нему, чтобы слушать. Их лица были пусты, а глаза, казалось, устремлялись в его сторону. Девушка взглянула на Этлона. Он тоже не сводил глаз с Медба с восторженным вниманием. Даже люди Медба тянули шеи из-за его спины, чтобы услышать, что он теперь скажет.
— Вы что, слабовольные девицы, которые должны замечать каждое слово, которое промямлит простой парень? По причинам, в которые я не могу вникать, на меня несправедливо возводят обвинение в наиболее грязном преступлении. У меня не было причин убивать Корин. Они были нашими собратьями. Стал бы я отрубать себе пальцы? — Он издал обиженный возглас. — И для чего? Его земли лежат вне пределов досягаемости моих всадников. Это абсурдно. — Он поудобнее уселся на своей подстилке и скривил в улыбке губы: — И все же я не могу понять, как этот мальчишка смог обмануть вас своей небылицей. Вас ослепили красный плащ и горячий воздух. Мальчик был хорошо обучен Сэвриком, не так ли?
Мужчины забормотали что-то про себя, их глаза были по-прежнему прикованы к Медбу. Его слова имели значение для них. Аргументы Габрии и Сэврика начали таять, как лед под жаркими лучами солнца. Голос Медба был так приятен, его слова звучали так логично. Он не мог причинить вред Корину, это явно были изгнанники, действующие сами по себе. Этлон тоже казался озадаченным и гадал, не ошибся ли его отец.
Габрия почувствовала замешательство. Она знала, что Медб лгал, но его слова были правдивы, а тон такой искренний, что ей хотелось верить ему. Что-то странное происходило в ее сознании, и она отчаянно старалась найти причину этого.
— Мне остается только гадать, почему лорд Сэврик старается возложить вину на меня. Я ничего ему не сделал. — Медб помолчал, как бы в задумчивости, давая воинам почувствовать его оскорбленную невинность. — И все же, если я буду смещен этим прославленным Советом, кто позаботится об интересах моего клана? У меня нет сына. Проявит ли мой внимательный к другим сосед милосердие и будет ли присматривать за владениями Вилфлайинга, пока не будет избран новый вождь?